У истоков исторической правды
Шрифт:
В захоронениях на территории западной Аукштайтии, до VII в. мужчин и женщин хоронили в противоположном направлении: женщин – на восток, мужчин – на запад или северо-запад. По обеим сторонам головы и ног умерших нередко клали по камню. Начиная с VII в. в могильниках этого региона господствуют трупосожжения. Грунтовые могильники данного региона не имеют каких-либо наземных признаков. Для захоронений вырывались круглые или овальные ямы диаметром от 0,3 – 0,4 до 0,8 – 1 м. Погребальный инвентарь немногочислен. В основном это фрагменты различных украшений из цветных металлов. Крайне редко встречаются орудия труда и оружие. Каких-либо характерных этнографических женских украшений западные аукштайты не имели.
В X – XIII вв. рядом с погребением человека
В целом ряде грунтовых (Граужяй Кяйданского района; Римайсяй Паневежского района; Пакальнишкай Шакяйского района; Няндриняй Капсукского района и др.) и курганных (Капитонишкес Кайшядорского района; Скубегай Шальчинского района; Швейцарай Вильнюсского района и др.) могильников IX – XIII вв. для захоронений коней отводилась специальная территория, где иногда встречалось свыше 200!!! захоронений коней. Например, «в Вершвайском некрополе, около Каунаса, обнаружено около 300 погребенных коней, в Римайсяй (Рамигалского р — на) – около 100, большое число погребенных коней вскрыто также на могильнике Граужяй (Кедайнского р — на)».
У жемайтов в V – IX вв. безраздельно господствовал обряд трупоположения. Могильники второй половины I тысячелетия и начала II тысячелетия являются грунтовыми, не имеющими ныне каких-либо наземных признаков. Они довольно крупные (многие из них состоят из нескольких сотен погребений), пользовались ими в течение нескольких столетий. Умерших клали в могилы на спине с вытянутыми ногами. Женщин, как правило, хоронили головами на юго-запад с отклонениями к югу, мужские захоронения ориентировались головами на северо-восток с отклонениями к северу.
Погребальный инвентарь жемайтских захоронений довольно многочислен. В мужских погребениях часто встречается оружие: V – VI вв. – втульчатые топоры, ножи и наконечники копий; IX – XII вв. – мечи. В женских погребениях V – VIII вв. обычны головные венки из бронзовых спиралей или в виде узких сотканных лент с прикрепленными по краям маленькими бронзовыми колечками и крупной спиралью на затылке. В богатых женских погребениях IX – XII вв. иногда обнаруживаются шапочки, сделанные из толстых ниток, которые полностью покрывались нанизанными бронзовыми колечками; края их украшались подвесками в виде кленовых семян. Такие головные уборы IX – XII вв. можно считать этнографическими признаками жемайтов.
В V – XIII вв. населением центральной Жемайтии соблюдался обычай, согласно которому при погребении умершего в жертву приносился конь, участвовавший в похоронной церемонии во всей сбруе. Мясо жертвенного животного предназначалось для ритуального съедания участниками погребального пиршества с сохранением ритуальных частей тела коня – головы и нижних частей ног с копытами. Названый комплекс или лишь одна голова помещались в могильную яму рядом с умершим (середина I тыс.) или над гробом в области головы умершего; на противоположном конце гроба складывались предметы снаряжения коня и его украшений (конец I – начало II тыс.).
С VIII в. на территории Жемайтии появляется ритуал захоронения шкуры коня.
В X – XIII вв. в редких случаях вместе с умершими хоронили и коня со скромным снаряжением. Иногда у ног коня клали предметы конского снаряжения. В IX – XI вв. в виде редкого исключения на жемайтских могильниках появляются трупосожжения. С XII в. они практикуются чаще, но преимущественно на окраинах ареала жемайтов.
Начиная с первых веков нашей эры, очень часто в мужских погребениях на территории Летувы находится конское снаряжение. Самого же коня не хоронили вместе с покойником. Это явление наблюдается особенно часто с половины первого тысячелетия нашей эры.
В могильниках конца I и начала II тысячелетия северо-западной Летувы археологами обнаруживаются не настоящие, а железные символы предметов конской сбруи и снаряжения всадников, из-за своих маленьких размеров в научной литературе называемые миниатюрными.
Таким образом, захоронения в Летуве, как в Аукштайтии, Западной Аукштайтии, так и в Жемайтии имели ярко выраженные характерные отличия, о чем ученым прекрасно известно.
Но также хорошо известно, что г. Новогрудок основан киевским князем Ярославом в 1044 г. на границе Литвы и Ятвягии:
«Ходи Ярослав на Литву, а на весну заложил Новогород и сделал и». (I Софийская летопись)
(Кстати, в исторической литературе, а сейчас и на форумах в Интернете часто относят эту цитату к Великому Новгороду. При этом «бьют себе в грудь», утверждая, что это научно доказанная вещь. Автор данного исследования не поленился и обратился к первоисточнику. Оказалось, что никаких доказательств нет и в помине. Ученый-историк просто написал это как гипотезу без приведения научных фактов, подтверждающих его мысль.)
Так же доподлинно известно, что он был столицей Великого Княжества Литовского достаточно длительное время. Массовая христианизация в ВКЛ проводилась в конце XIV – начале XV вв. Но еще долгое время население Литвы использовало языческие обряды захоронений (в некоторых районах обряд сохранился до конца XIX в.).23
Но, что самое странное, – нигде на территории современной Беларуси и Летувы, кроме отмеченных выше территорий, в том числе в самом Новогрудке и в его окрестностях, при раскопках не найдено ни одного захоронения с конями!!! К этому необходимо добавить, что нигде на территории современной Беларуси и Летувы, кроме отмеченных выше территорий, в том числе и в самом Новогрудке, не найдено ни одного этноопределяющего украшения населения, захороненного в так называемых восточнолитовских курганах, а также жемайтов. Но известно, что имение первого Великого князя ВКЛ Миндовга – д. Рута, которое в летописях называется Варута, находилось очень близко от современного г. Новогрудка – около 5 км. А сама Литва Миндовга была расположена «межи Новогородком и Минском».
Также прекрасно известно, что когда князь переезжал на иное место жительства, он брал с собой своих близких и свою дружину:
«Того же лета князь Литовски Домант оставя отечество свое и землю Литовскую, идолы свое, иде в Псков с родом своим и дружиною своею», – сообщает нам летопись.
А Великий Князь в дополнение ко всему имел и большую свиту. Причем свита и его приближенные, в первую очередь, особенно в начальный период образования ВКЛ, были того же племени, что и он сам. В дополнение ко всему, во главе провинций новообразовавшегося государства, естественно, преобладали представители литвинского племени. В истории, к сожалению, не сохранились их имена. Но во многих книгах Литовской метрики упоминаются имена собственные высших должностных лиц государства XIV – XVI вв. Вот некоторые из них: Андрей Гаштольд (Гаштовт) – староста Виленский (1387); Ямонт Тулунт(ович) (ум. в 1399) – староста Клецкий; Войцех Монивид – воевода Виленский (1413 – 1424); Ян Явнут Волимунт(ович) – воевода Трокский (1413 – 1432); Монвид – воевода Трокский (1450 г.); Сенко Кгедголд(ович) – наместник Смоленский; Кгастовт – воевода Виленский (1449 г.); Моливид – воевода Трокский (1449 г.); Судивон – наместник Ковенский (1449 г.); Монтовт – староста Жемайтский; Кгезгайло – староста Жемайтский; Олбрахт Кгаштолт – воевода Полоцкий (1518 г.), воевода Виленский (1522 г.); Петр Монтикгирд(ович) – воевода Новогрудский и т. д.