У истоков великой музыки

Новиков Николай Степанович

 Как известно, Мусоргский наблюдал, подмечал и вынашивал, пока "приспеет время записывать". И эту живую сцену, как назвал ее сам автор - "картинку с натуры", подсмотренную в Одигитриевской церкви, он записал, уже вернувшись в Петербург: "Это я сделал утром, проснувшись в шесть часов, начав только с ритма".

 Впервые "Семинариста" под собственный аккомпанемент Модест Петрович спел для своих друзей, и эта сатирическая песня с "трагической закваской", по словам Мусоргского, была встречена с восторгом. Однако издали "Семинариста" только за границей, в Лейпциге. В России же цензура вынесла такое решение: "Ноты эти не могут быть дозволены к обращению в публике". Сам Мусоргский в письме Стасову объясняет притеснение цензуры, как он ее называл - "геенны огненной", тем, "что музыканты из "лунных воздыхателей" становятся обличителями насилия в любом его проявлении". "Семинарист"

же - не забавная комическая сценка, а острая сатира на устойчивый во все времена порок общества - лицемерие, когда живые люди с разными взглядами и жизненными интересами вынуждены долбить чуждые им догмы, которые навязывают власть имущие.

 Со времени создания "Семинариста" прошло 120 лет, и теперь его исполняют повсюду. Совсем недавно в Японии спел "Семинариста" Евгений Нестеренко. Вежливые и деликатные японцы встретили это произведение бурными овациями.

 Знакомство и дружба Мусоргского с С. В. Суворовым продолжались до 1876 года, когда Одигитриевская церковь была закрыта, а всех прихожан причислили к соседнему погосту Платичино. В эти годы происходила реорганизация церквей. Одигитриевский храм открыли снова через десять лет, назначив всего двух лиц - священника и псаломщика. Семья Суворовых выехала из Пошивкина после закрытия храма и больше сюда не возвращалась.

 В рукописных книгах, которые вел отец Симеон, выявился еще один прототип из сочинений Мусоргского. В Кареве должность старосты-управляющего переходила по наследству. Сын 102-летнего Пахома Иванова - Степан Пахомович стал героем песни "Ах ты, пьяная тетеря". В подзаголовке композитор пишет об этом прямо: "Из похождений Пахомыча". Когда читаешь текст этой песни, то кажется, что Модест Петрович дословно записал, как жена отчитывает подгулявшего мужа, сохранив псковский диалект: "С кем, бесстыдник, ты таскался?", "Эко рыло все в грязи-то", "Как начну возить ухватом", "Как хвачу тебя по лясам", "Ох, головушка бедная, ох-ти". Жена умоляет, чтобы муж пожалел деток и не мучил "женку старую". По сей день в наших деревнях ругают непутевых мужей такими же словами. По "Исповедным росписям" удалось установить, кто устроил выволочку Степану Пахомовичу: это его 67-летняя жена Федосья Васильевна. Указаны и "детки": Хеония, Павел, Александр, Аркадий, Василий.

 Эти находки еще раз убеждают в том, что Мусоргский, как отмечали исследователи его творчества, использовал колоритный народный язык и "бытовые прозаические выражения".

 Следующим летописцем родины Мусоргского стал священник Иоанн Белавин. В архиве хранится его дневник на двадцати страницах, аккуратно исписанных убористым почерком, где подробно рассказывается об истории края, о быте, нравах и взаимоотношениях прихожан. Дневник ценен тем, что его заполнял человек, знающий здешних жителей от рождения до смерти в отличие от литераторов, даже не посетивших родину композитора.

 Записи отца Иоанна начинаются с истории края, с озера, на берегу которого расположился приход. "Жисцо берет свое начало или образуется из многих рек, впадающих в него: Кудесницы, Доляны, Узмени, а из него вытекает только речка Жижец, от которой получило название это озеро, впадающая в речку Двину. В нескольких саженях от берега имеется два острова общего владения церкви с помещиком Чириковым под названиями Серебряный и Кромешный, на первом имеется пашня и покос, на втором только покос. Название первого острова по преданию произошло от того, что на нем в старину найдены старинные серебряные деньги разного достоинства, а название второго есть искаженное "окрамец", то есть окроме или кроме сего острова имеются на сем озере еще острова... Берег озера песчаный, вкус воды пресный, а свойство ея известковое, рыба в нем разной величины и названий, а именно: лещ, судак, щука, окунь, плотица, уклея, шарашпер - род судака. Крестьяне деревень, лежащих близ озера... в продолжение года в разное время занимаются рыбной ловлею, а орудием для ловли служат: невод, сети, ворот, мережи, бродники и шивка - летний невод..."

 Священник рассказывает, как одевались крестьяне, и для нас это ценно потому, что такими их видел Мусоргский: "Нижняя одежда делается из домашнего толстого холста, верхняя состоит из шубы, балахона и кафтана; в праздник и воскресные дни среди молодого поколения можно видеть у мужчин суконные и триковые пиджаки и такие же брюки и ситцевую рубашку, а у женщин - суконные кофты и пальто, кисейные рубашки, кашемировые сарафаны и такие же платки. В будни носят тот и другой пол из лыка лапти, а в праздники сапоги, полусапожки и башмаки".

 Описывается и крестьянский быт: "Живут преимущественно

скученно; материалом жилищ служит разного сорта лес, а кровли у зажиточных крестьян бывают тесовые, а у бедных - из драниц и соломы. У зажиточных при одних сенях по обе стороны имеются две избы, из которых одна держится почище, для гостей в праздники и богослужения, а во второй сами живут, каких-либо особенных украшений внутри и извне не делают, конечно, за исключением необходимых предметов, как-то: божниц, где ставятся образа, лавок, скамеек, столов и т. п. Живут по большей части неряшливо, грязно, особенно это замечается среди бедных и многосемейных крестьян... В последнее время часты разделы семей вследствие несогласия и раздоров между собою, по отношению же соседей между собою больше заметно согласия. Среди пожилых крестьян между мужем и женою больше замечается согласия, взаимности, любви, уважения друг к другу, чем среди молодежи, где происходят нередко споры, раздоры и брань, нередко оканчивающаяся тем, что жена уходит от мужа к своим родителям или родственникам. Более старые и пожилые крестьяне держат своих детей строже, стараются удалять и удержать их от дурных привычек и пороков и направить их и приучить к делам добрым и полезным. Среди же молодых замечается у родителей поблажка, потворство своим детям в разных дурных проступках, они держат детей слабо, на худые дела их смотрят, так сказать, сквозь пальцы; мало стараются приучить их ко всему полезному, доброму и хорошему и отвлекать их от дурного и худого, что и служит причиною тому, что и сами они пользуются меньшим уважением, почтением от своих детей, особенно, когда последние приходят в совершенный возраст... Относительно других видов добродетели, как-то: привязанности к родным, древним обычаям, честности, бережливости, уважению к духовным лицам и т. п., нужно заметить, что таковые более замечаются и сохраняются среди старых крестьян и менее среди молодых. Более выдающийся порок среди крестьян - пьянство, а реже замечаются разврат и воровство".

 Вот такие нравственные проблемы "отцов и детей" рассматривает в своем погосте священник, знающий тайны каждого ребенка и старика по ежегодным исповедям. И делает это, по всей вероятности, объективно. Если "относительно внутреннего бытия" он отдает предпочтение старшим "отцам", то тут же и осуждает их за суеверия и связанное с ними невежество. "В прошлое - старинное время во множестве существовавшие среди крестьян предрассудки и суеверия в последнее время с проникновением в их среду образования, учреждением школ при селах и погостах стали заметно редеть, уменьшаться и сглаживаться. В настоящее время среди многих крестьян можно встретить таких, которые придают силу и значение снам, гаданиям, счастливым и несчастливым дням, вере в судьбу". Вспомним, такую же правдивую картину деревенской жизни в Михайловском рисует Пушкин в "Евгении Онегине", описывая, как верили "преданьям простонародной старины, и снам, и карточным гаданьям, и предсказаниям луны".

 Кстати, Иоанн Белавин сам хлопотал об открытии при церкви начальной школы и неоднократно уговаривал крестьян своего прихода, как он пишет, "в пользе грамотности". Еще более значительный для истории факт: сын пошивкинского священника Василий Иванович Белавин стал в 1917 году патриархом Московским и всея Руси. Он окончил Петербургскую духовную академию, получил назначение и готовился жениться, но невеста против воли родителей ушла к другому. Белавин переживал эту измену как большую трагедию. Он постригся в монахи, принял имя Тихон, и оно внесено ныне во все энциклопедические справочники. Недавно открылось, что неверной невестой Белавина была Мария Петровна Бабинина - внучка Т. Я. Бабинина, дьячка Пошивкинского погоста, который крестил Модеста Мусоргского. Об этом мне рассказывала Вера Александровна Бабинина. Невеста будущего патриарха была красавицей; пока он учился, она влюбилась в латыша-хуторянина К. Г. Клявина. Они без венчания имели восемь детей, которые именовались как дети "девицы духовного звания" и носили фамилию Бабининых. Наследники этих детей теперь живут на родине Мусоргского, и один из них - Борис Иванович Боровко - передал музею кресло из дома композитора.

 Сколь же благодатная почва сложилась для композитора на его глухой родине, где сохранились дух старины, колорит народной жизни, обычаи, нравы, предания! Несомненно, что не в Петербурге, а именно здесь, в деревнях на берегу Жижицкого озера, Модест Петрович подслушал гадание Марфы для "Хованщины", мотивы для симфонической картины "Ночь на Лысой Горе". Кстати, "лысой горой" крестьяне называли самый высокий холм над Каревом. Как рассказывали Прокошенко, по местным легендам, там водилась "нечистая сила".