У каждого парня есть сердце
Шрифт:
В тюрьме! Отец Петера – внук фрау Шумахер – сидит в тюрьме!
За что – я не знаю. Но теперь понятно, почему мальчик может крутиться вокруг нас целыми
днями. У Анники же, по-видимому, в тот момент был перерыв на обед (трехчасовой). Вы можете
себе представить, что могли бы натворить американские подростки, предоставь мы им
трехчасовой перерыв на обед? И это при том, что все торгово-развлекательные комплексы были
бы ЗАКРЫТЫ? Мой Бог, цивилизация в том виде, в каком мы ее
существование.
Как бы то ни было, после того как мэр и фрау Ш. достигли своего маленького компромисса, все
обрадовались и вздохнули с облегчением (а Кэл Лэнгдон нахмурился). Так что я воспользовалась
моментом, наклонилась и поцеловала Петера в щеку – чтобы отблагодарить его, ведь если бы он
не сбегал за своей прабабушкой, ничего бы не вышло.
Петер отчаянно покраснел, а я получила огромное удовольствие от вида нахмурившейся Анники,
которая не могла не заметить поцелуя.
Очко в пользу Петера.
Бедная Анника. Однажды она проснется и поймет, что Петер был как раз то, что ей надо. Только к
тому времени он станет владельцем собственной компании по разработке программного
обеспечения, будет зарабатывать миллионы долларов и встречаться со старлеткой из ситкома на
канале «Fox»… ну, или какой там аналог канала «Fox» на итальянском телевидении.
Кэл Лэнгдон только что рявкнул в трубку: «Ты получишь его, когда получишь, Арт».
Бог мой. Он типичный представитель типа «А». Ему явно пора научиться расслабляться – может,
например, у меня поучиться – иначе он рискует заполучить сердечный приступ прежде, чем ему
исполнится сорок.
И как Кэл смеет заявлять, что раз МОИ родители живут вместе так долго, то С НИМИ что-то не так?
Пока мы были в холле возле приемной мэра, и Холли нас не слышала, я спросила Лэнгдона,
сколько лет женаты ЕГО родители, и он ответил: «Они были женаты двадцать лет, и сейчас, когда
их пути разошлись, они стали намного счастливее».
Я, конечно, очень за них рада, но если бы Кэл Лэнгдон был МОИМ сыном, я бы тоже с
удовольствием держалась от него подальше. Ничего удивительного, что они развелись. Северный
полюс и Антарктика недостаточно далеки, чтобы скрыться от этого голоса: «Говорю тебе Артур, я
пришлю свои предложения, когда вернусь. Нет, не в тот же ДЕНЬ, когда вернусь. Через несколько
недель – да, ну, я все еще не решил, о чем я собираюсь писать. Нет, никаких грязных бриллиантов.
Нет, я не собираюсь в Анголу…»
Думаю, некоторые женщины могут посчитать голос Кэла Лэнгдона сексуальным. ОН такой, знаете,
глубокий и хрипловатый, почти как у Роберта Редфорда.
Но то, что он им произносит! ФУ!
И да, согласна, он сам – горячая штучка.
не так. Достаточно заглянуть в начало этого дневника и прочитать ту часть, в которой я его
впервые увидела – Бог мой, неужели это действительно было всего четыре дня назад? Такое
ощущение, что прошли месяцы – чтобы убедиться, что я с самого начала подумала: Кэл Лэнгдон –
горячий парень.
Правда состоит в том, что даже сейчас, зная, какой он, я все равно иногда так думаю. Например, когда мой каблук застрял между булыжниками, и Кэл, вызволяя мою ногу, обхватил всю
щиколотку своей ладонью…
А еще иногда, когда он смотрит на меня своими слишком голубыми глазами, кажется, что из его
головы льется свет, как у фонаря из тыквы[6] – свет, который могу видеть только я, и из-за
которого очень сложно смотреть ему в глаза.
И все же. В машине, на обратном пути из Кастельфидардо, я высказалась о том, как нелепо, что
все в этой стране закрыто с полудня до четырех, а иногда и до пяти часов каждый божий день, и, на самом деле, нет ничего удивительного, что Америка – супер-держава, а Италия – нет, учитывая, что мы, в основном, обедаем всего полчаса.
И мистер Я-Знаю-Все-Что-Можно-Знать-Во-Всей-Вселенной посмел заявить: «Поверь мне, если бы
летом в Америке средняя температура достигала сорока градусов Цельсия, мы бы тоже закрывали
все с полудня до четырех».
Да что вы говорите! Простите, но это не что иное, как выпендреж! ГРАДУСЫ ЦЕЛЬСИЯ? Какой
американец вообще в курсе, как измерять температуру в градусах Цельсия?
Ладно, хватит обсуждать Кэла Лэнгдона. Не сейчас, когда я так здорово провожу время, валяясь на
солнышке. На самом деле, трудно заставить себя работать, когда солнечные лучи льются с неба, и
листья пальм нежно колышутся под порывами прилетающего с моря бриза – который, как всегда,
приносит с собой легкий запашок конского навоза – а единственные звуки, доносящиеся до меня,
– это жужжание пчел, мягкий плеск кристально-голубой воды в бассейне и брюзжание Кэла,
разговаривающего по своему Блэкберри.
Солнце такое жаркое, что, кажется, оно впитывается в кожу, словно бальзам. На самом деле,
сложно сказать, из-за bianco frizzante (ТААААК хорошо смешанного с бутылочкой «Оранжины»)
или из-за солнца, но я чувствую… не знаю… как будто в этом мире ничто не имеет больше
значения… даже то, что случится с доктором Ковачем в сериале «Скорая Помощь». Я думаю, что
могла бы лежать здесь вечно…
– -------------------------------------------------------------------------------