У каждого — свое алиби

Джеордже Тимку

Глава VIII

Алека разбудил дребезжащий звук дверного звонка. Часы показывали девять с половиной.

В комнату ввалился майор с взволнованным и недоумевающим лицом.

— Потрясающе! — сказал Дину. — Вы знаете, что…

— Что Агата Милковяну…

— Племянница Протопопеску!

— Прелестно! — обрадовался Армашу. — Одна в руках. А ведь ей ничего не стоило сообщить нам, что она родственница Агаты.

— Почему же она не захотела сказать правду?

— Подозреваю,

мотивы, побудившие ее молчать, скорее семейные.

Алек внимательно разглядывал учетные карточки на тетушку и племянницу.

— Сейчас пойдем к ней, — сказал Армашу. — Но к хваленому дереву с мешком не ходят: как бы урожай не оказался невелик.

У самой виллы Армашу и Дину неожиданно столкнулись с Протопопеску.

— Чем могу быть еще полезной? — сухо спросила она.

— Хотелось бы прояснить одно дело, но не зайти ли нам В дом?

В маленькой гостиной Армашу прямо спросил:

— Как ваша племянница?

— Какая еще племянница? — удивленно приподняла брови мадам.

— Агата Милковяну! — ответил Алек. — Припоминаете?

Протопопеску рухнула на диван. Руки ее дрожали от страха.

— Я не хотела вам говорить… потому что… потому что…

— Почему?

— Агата… Мне не хотелось, чтоб Агата выходила за Андрея, это же я виновата в их разрыве.

— А в чем вам упрекать Флореску?

— Да… собственно, не в чем…

— Так в чем же дело?

— Знаете… они не были подходящей парой…

— То есть он был неподходящей парой, — дополнил Алек.

— Вот именно. Да и у нее было невесть какое положение… Только что окончила лицей.

— Но оно было у него.

— У учителя рисования?

— Он был и художником. Талантливым художником.

— Художники — прошу меня извинить, это мое личное мнение — люди несерьезные, пьяницы и бабники. Надежного положения им никогда не добиться.

— Ваше лирное мнение очень занимательно. Но почему вы от нас скрыли, что Агата ваша племянница? Вас это компрометировало бы?

— Я предпочитаю держаться подальше от этого ужасного случая. Кому охота связываться с полицией? Если б я заявила, что подруга покойного — моя племянница, меня затаскали бы по допросам.

— К тому же вы слишком крепко поссорились с Флореску. Побудив его отказаться от Агаты? — спросил Армашу.

— Да, — ответила Протопопеску, поколебавшись. — Я пыталась убедить их, чтоб они перестали…

— Девица Агата намеревалась последовать вашему совету?

— В какой-то мере. Но проявляла нерешительность. Все-таки Агата любила его.

— Почему вы заявили, что узнали об убийстве только вечером?

— Потому что вечером мне сказал об этом ваш лейтенант.

— А вспомните-ка свои слова: «Я так была потрясена

этим ужасным известием о смерти Андрея, что в тот день с утра до вечера, — Алек подчеркнул последние слова, — ничего не могла делать, ходила как неприкаянная…» Я спрашиваю вас сейчас: почему вы скрыли от нас, что знали об убийстве еще утром, и кто сообщил вам о нем?

Протопопеску вздрогнула.

— Ко мне приходила Агата… С заплаканными глазами, вся взволнованная. Еле ее успокоила. Она любила Андрея и в тот день упрекала меня за мои советы, жалея, что послушалась их. Агату мучила совесть. Ей казалось, что, если бы она была все время с ним, ничего б не случилось. Она бы предупредила любую опасность.

— И вы посоветовали ей скрыть, например, что она ваша племянница, молчать об их ссоре. Вы просили не впутывать вас в это дело, да и саму себя тоже.

— А кому нравятся осложнения?

— Андрей был огорчен разрывом с Агатой?

— Трудно сказать. Он был скрытен, горд и тщеславен. Понять его было сложно.

— Может, он, чтобы забыться, завязал знакомство с какими-нибудь сомнительными друзьями? А отсюда и его смерть? И вы чувствовали себя обе виновными морально?

— Кто знает, может, вы правы.

— Вы внушили ей эту мысль и посоветовали молчать.

— Примерно так…

— Я зайду завтра внимательнее осмотреть мастерскую Флореску, — сказал после короткой паузы Армашу. — А у знакомых Андрея не было повода его убить?

— Не думаю. Но я почти никого не знаю.

— И у Агаты нет каких-либо подозрений?

— Нет. Она б мне сказала, если б что-нибудь знала.

— Она сейчас в Бухаресте?

Пожилая женщина опустила голову:

— Нет. Я посоветовала ей поехать на курорт.

— Чтобы мы не дергали ее, — сказал Армашу, улыбаясь. — Но все же придется ее вызвать.

Глава IX

— Теперь к художнику Жану Прутяну, — сказал Алек. — Он, кажется, был хорошим другом Флореску.

— И товарищем по учебе.

— Больше всего меня интересует, были ль они друзьями. Все, с кем я беседовал до сих пор, будто сговорились: отрекаются от покойника, как от лешего. Но его друг… Он мог бы мне рассказать, во что верил убитый Флореску как человек, а не как квартиросъемщик. О чем думал, чем увлекался, что любил, как проводил свободное время.

— Как вам история с тетушкой и племянницей?

— Мы разочаруемся. Мотивы, побудившие Протопопеску солгать нам, обусловлены ее психологией, возрастом, воспитанием. «Не вмешивайся». Осторожность, граничащая с трусостью.

— Значит, ничего нового этот путь нам не даст?

— Да. Но Агата… Думаю, кое-что она знает, хотя, может, это и не имеет прямого отношения к преступлению. Кстати, к Жану Прутяну я б хотел зайти один. Вы же уже говорили с ним.

Через несколько минут Армашу входил в мастерскую Прутяну.