У каждого свои недостатки. Часть 1

Гусина Дарья

— Вот тут сцена, понимаешь? В прошлый раз ветер был, половина гостей песни слышала, половина — нет. Какое-то специальное оборудование нужно, для акустики? А номера? В этом году у нас только фокусы и танец с ленточками, детки будут танцевать, конечно. Здесь бассейн, на нем будут такие тарелочки со свечами и цветами. Красиво, как ты думаешь? Может, свечи не нужно? Вдруг бабушка подумает, что это намек. Сэм, ты же в этом разбираешься, подскажи.

Я постаралась дать несколько полезных советов по оформлению сцены и подготовке развлекательной программы, понимая, что и это не то, за чем Ольга позвала меня на мостик. И дождалась:

— Сэм, я очень прошу тебя: прилетайте на праздник вместе с Киром. Пусть все увидят, что вы друзья. Настоящие друзья, а не эти…

Бабушка, конечно, не верит, но остальные… У моей пятиюродной сестры Лены муж в прошлом году модифицировался и улетел на Нью-Массачусетс. И… вышел там замуж. Сэм, пожалуйста!

— Если мы прилетим вдвоем, — попыталась объяснить я, — все точно подумают, что Кирилл теперь играет за другую команду.

— Да? — Ольга села в кресло, огорченно вздохнув. — Верно. Ты такой милый, на девчонку похож… немного, не обижайся. Что же делать?

— Есть один способ. Что будет, если Кир прилетит на Пальмиру с девушкой?

Ольга пожала плечами:

— Ничего не будет. Все привыкли. Ну, бывшие его, может, подерутся. Такое бывало уже. Постой, он же их всех разогнал!

— А… — многозначительно сказала я, — бывшие…

— Ой, Сэм! — Ольга засмеялась, легкомысленно махнув рукой. — Не знаю, что тебе Кирилл понарассказывал, но все эти барышни для него — никто. Это все, чтобы дядю Петю и тетю Свету позлить. Они Кира с двадцати лет женить пытаются. Ну знаешь, все эти глупости по поводу чистоты крови старинных аристократических родов. У нас еще ничего, на других планетах вон, возрождение земных монархических династий. Бедный Кир. Чуть дядя с тетей о браке заговорят — он им под нос новую девицу. И сматывается! Вот и накопилось желающих… сам же видел. Кир хитрый, у него на Пальмире — секретное убежище, никто не знает, где. Он там работает и отдыхает. Он даже нам с Глебом и Олежкой не рассказывает, засранец гениальный! Каждый раз после дня рождения бабушки прячется в своем укрытии, на звонки не отвечает даже. Сэм, если он тебя туда пригласит, обязательно расскажешь, что это за место, договорились? Так что там насчет девушки?

Я сообщила Ольге, как можно было бы объяснить все затеянное Демидовым мероприятие по превращению в гея невинной шуткой. Глаза Ольги засверкали:

— А ты сможешь? Впрочем, о чем я спрашиваю?! Я ведь видела твою «бабу?шку»! Из тебя выйдет прелестная девушка! Это ведь на один вечер! Никто и не догадается! Но что потом, Сэм? Не помешает ли это вашей дружбе?

— Не помешает… полагаю. Я пока не знаю, получится ли… не уверен, что Кир согласится, да и… — я чуть не упомянула Глеба. На чьей он стороне?

— Я уговорю Кирюшу! — с жаром пообещала Ольга. — Вот увидишь, он согласится!

Я неопределенно пожала плечами. Ольга встала за пульт, привычно оперлась спиной на выросшую сзади панель:

— Кир говорил, у тебя есть способности вибранта. Хочешь попробовать?

Я покачала головой, вспомнив «пустырь»:

— Нет, вдруг что-нибудь неправильно сделаю. У меня вечно все не так.

— Ты много ворчишь, Сэм, — рассмеялась Ольга. — Это же торс-двигатель. С ним все непредсказуемо, каждый раз — новый риск. Никто не понимает, как это работает, но все пользуются, — она задумчиво провела рукой по пульту. — Почему-то мы склонны привыкать к чудесам. Перестаем их ценить и требуем большего. Я никогда к этому не привыкну. Хочешь, покажу тебе чудо? Смотри!

Не дожидаясь моего ответа, Ольга провела пальцем по выросшей над пультом голокарте. Зашуршала дверь шлюза. Я почувствовала, как включилось собственное гравитационное поле «Карапуза». Кораблик отошел от «Каллиопы» на «парусе» и развернулся. Лицо Ольги стало мечтательным.

— Я полна счастья, — сказала она, чуть покраснев, словно оправдываясь.

Пальцами одной руки она вращала на другой руке узенькое колечко с маленьким белым камушком, похожим на жемчуг, но полупрозрачным и отражающим свет крошечными разноцветными лучиками. Терманит. Не очень дорогой, но очень красивый, под стать хозяйке. Я задержала взгляд на кольце, и Ольга, заметив это, снова сконфуженно рассмеялась:

— Я счастлива, —

сказала она. — Спустя много лет я могу быть с человеком, которого люблю. Он вибрант, как и я. Долгое время все обстоятельства были против нас, но вчера мы решили, что не будем больше слушать мнение окружающих. В конце концов, почему мы должны отказаться от своей любви из-за условностей? — Ольга глубоко вздохнула. — На этом чувстве я готова пролететь через всю Вселенную, лишь бы рука об руку с ним. Сэм, ты молчишь так, что хочется разболтать тебе все секреты. Пожалуйста, не говори никому о том, что я тебе только что рассказала. Скоро все узнают… но не сейчас…. О, вот и карта обновилась. Поехали?

То ли я привыкла к торс-прыжкам, то ли смятение мое было настолько сильным и болезненным, что перед ним стыдливо отступила даже аллергия — я не чесалась и слава богу. Несколько приступов головокружения, и мы зависли в пространстве, полном звезд и сияния. Я невольно ахнула: в панорамном окне перед нами светилось яркое, многоцветное облако из фиолетового, голубого, красного, зеленого. Словно огромный терманит в оправе из тьмы.

— Это сектор девятнадцать-сто один. Мы в нескольких миллионах километров от белого карлика, — негромко произнесла Ольга. — Это будущее нашего Солнца. Правда красиво? И печально. Здесь когда-то было несколько планет, подобных Старой Земле. Когда-то — это очень давно…. Но это все равно печально. Очень приятно осознавать, что с гибелью Матушки Планеты человечество не погибнет. Мы маленькие и глупые, но так хотим жить. Я иногда прилетаю сюда. Чтобы подумать и немного отвлечься от мелких, повседневных проблем. Перед этим, — она кивнула на экран, — все кажется мелким. Вот и сейчас я думаю о том, что значит моя крошечная жизнь по сравнению с космосом и его процессами. Но ведь я существую и совсем не хочу жертвовать своей жизнью ради великих целей, например, таких, как честь семьи. Я часто завидую Киру, ему все равно. Он делает для семьи самый минимум того, чего от него постоянно требуют. А ведь они должны руки ему целовать. Где бы все мы были без прибыли от «Си Эс»? Мы с Киром познакомились, когда нам было по семнадцать. Наши родители много лет не общались: дядя Петя женился на тете Свете вопреки воли Демидовых. Они шестнадцать лет прожили в какой-то отдаленной части Кластера, фактически, в прозябании. Никто о них ничего не знал. Не знали даже, что у них сын родился. Кир учился в закрытой школе для гениев и в шестнадцать запатентовал свое первое изобретение. И сразу: деньги, слава, триумфальное возвращение на Пальмиру. Уже не они, а остальные члены семьи искали с ними встречи. Но Кир не похож на дядю и тетю характером. С ним что-то произошло в его школе-пансионе. А что произошло, говорить он не хочет. Но я надеюсь, что он все-таки все расскажет. Хотя бы мне. Я опять разоткровенничалась. Иди сюда, Сэм, становись за пульт. Вот карта, мы тут, Манифест — тут. Вот поля. Построй обратный маршрут. Отлично. Теперь почувствуй торс-поле. Чувствуешь?

Я покачала головой. Сегодня мне не до единорогов.

— Ну, что-нибудь? — с выражением преисполненной надежды первой школьной учительницы проговорила Ольга.

— Нет, — сказала я, выходя из-за панели. — Кир ошибся, я не вибрант. Жаль. Их же мало, вибрантов?

— Пять процентов человечества, — со вздохом ответил Ольга. — Да, жаль.

Она запустила двигатель, и через несколько минут мы были возле Манифеста и предпосадочной станции. Нас встретил Пайк:

— Молодые господа вылетели с планеты и будут на «Каллиопе» через семь минут.

— Что? — удивилась Ольга. — У них там что, экспресс «заправка» состоялась?

— Сэр Кир три раза звонил на «Каллиопу». Очень переживал, что у Сэма выключен комфон.

— Мне его Микки разрядил, — сообщила я. — Из вредности. Мы немного… поругались. Я его сладкого лишил. А чего он…?

— Ой, как ми-и-ило, — протянула Ольга. — У Кирюши тоже все киберы рано или поздно становятся домашними питомцами. А Пайку он вообще три раза тело менял. Чтобы он был совсем, как человек, старше, степеннее. Правда, Пайк?