У каждого свой путь. Книга первая
Шрифт:
Оба занялись делом. Вернувшийся Лозовой с изумлением посмотрел на хлопотавшую у плиты девушку. Друг быстро подмигнул и Юрий все понял. Весело сказал:
– Сейчас мужики мебель передвинут у себя и придут, чтоб мою кровать перенести.
Она обернулась от плиты:
– Ужинать приходи! Я и на тебя готовлю.
Лейтенант и капитан вошли почти вслед за Лозовым. Марина их не знала. Александр официально представил ее:
– Марина, моя жена. Пока не официальная, но скоро будет и официальной! Это капитан
Худощавый русоволосый капитан в тельняшке десантника и со шрамом на щеке, твердо взглянул Степанову в глаза, посмотрел на Марину. Покачал головой, усмехнулся тонкими губами и сказал:
– Знаешь, Сашка, а я тебе даже в чем-то завидую! Ты способен на поступок! Конечно, тяжело тебе придется, но если помощь нужна, я рядом! – Мужчины пожали друг другу руки. Капитан обернулся к девушке, строго посмотрел в испуганные зеленые глаза и серьезно сказал: – А ты, маленькая жена, береги его. Он ради тебя сегодня погонами рискнул!
Ушакова вопросительно посмотрела на Степанова. Саша обнял ее за плечи и попытался сгладить суровые слова капитана:
– Да ну тебя, Олег! Не пугай Марину. Так уж и погонами! Наругают! Стерплю! Главное, что она со мной.
Розовощекий блондин с лейтенантскими погонами, не успевший переодеться, восхищенно смотрел на девушку, но так ничего и не сказал. Только хлопал выгоревшими ресницами и улыбался. Татарников и Лозовой потащили кровать. Малых прихватил свернутый матрас с одеялом и подушкой. Через пять минут все трое вернулись, чтоб перенести вещи и тумбочку. Возле двери офицеры обернулись с улыбками:
– Совет да любовь! На свадьбу-то не забудьте пригласить!
Маринка покраснела. Подойдя к Степанову, спрятала горевшее лицо у него под рукой. Она улыбалась. На душе было тревожно, но она знала, что все перенесет, лишь бы Саша был рядом. Соседи ушли. Мужчина посмотрел на выглядывающее из-под мышки лицо и сказал:
– Ну, вот, ты уже улыбаешься! Это хорошо! Жить будем, Марина, жить! И ни на кого не станем глядеть! Ты – моя, а я – только твой! Я родителям напишу, что женюсь.
Она испугалась:
– А если и они против?
Он покачал головой:
– В конце концов, нам с ними не жить. Когда-нибудь смирятся!
Маринка прижалась к его груди головой и закрыла глаза. Мечтательно протянула:
– Мне так хорошо с тобой! Век бы от твоей груди не отходила. Ой! – Неожиданно подскочила и кинулась к плите: – Господи, чуть-чуть не проворонила! Картошка готова. Иди, поешь!
– А ты?
– И я с тобой поем. Надо нам с тобой на озеро сходить в выходной, порыбачить. Да ловушки на сомов поставить, самое время. Только тебе придется бегать по утрам, проверять!
Он улыбнулся и прижал ее к себе:
– Сбегаю! – Поцеловал в макушку и удивился: – Ты солнцем и молоком пахнешь!
Она
– А ты сигаретами и луком!
Оба хохотали, забыв обо всем. Принялись за еду. Они сидели и пили чай, когда раздался стук в дверь. Степанов переглянулся с Мариной и разрешил:
– Входите! Не заперто!
В прихожую ввалились командир части, замполит и родители Марины. Дочь вскочила при виде их, подошла к вставшему Саше. Обхватив его за пояс, замерла в ожидании. Собинов разглядывал влюбленную пару около минуты:
– Такого от вас, товарищ старший лейтенант я не ожидал! Похищение несовершеннолетней…
Маринка перебила резко:
– Никакого похищения не было! Я сама ушла от родителей. Сама! И не вернусь, чтобы мне сейчас не говорили. Я люблю Сашу!
Страх прошел. Маринка отпустила Степанова и встала впереди него, словно стараясь прикрыть собой ото всех нападок. Глядя на командира с вызовом, решительно выдала:
– Меня не захотели понять. Мне стали категорично диктовать условия и запрещать любить, а вы говорите о каком-то похищении! В деревнях в первую очередь баб судили, так и сейчас меня судите, а не его. Я ушла добровольно! – Обернулась к родителям и с вызовом спросила: – Вы за тряпками пришли? Сейчас отдам! Саша, у тебя найдется старая рубашка?
Собинов смутился и не знал, что сказать. Елена Константиновна заплакала, не в силах говорить. Иван Николаевич был рад провалиться сквозь землю и теперь переминался с ноги на ногу у двери. Лишь замполит улыбался:
– Ну и жену ты себе выбрал, Степанов! Да она нас за тебя в пол вобьет, не смотря на то, что маленькая и по росту и по возрасту! Марина, выслушай, не пори горячку! Мы не за тем пришли.
Саша мягко обнял девушку за плечи ладонями и пригласил:
– Проходите в комнату, в таком случае.
Четверо пришедших прошли мимо них. Расселись на диване и в единственном кресле. Марина и Саша расположились на кровати. Варнавин покосился на родителей девушки:
– Я сейчас не как офицер буду говорить, а как человек. Понимаю вашу обиду, ребята, но и вы поймите. Марине шестнадцать, Александру двадцать пять. Чувствую, что любите друг друга, но придется подождать совершеннолетия невесты. Мы с Петром Леонидовичем с родителями Марины поговорили. Не правы они, что в столь категоричной форме потребовали у дочери прекратить встречи с нашим офицером. Но и ты, Степанов, хорош! Взял, завернул в шинель и унес! Нельзя было поговорить, объяснить? И что нам с Петром Леонидовичем с тобой прикажешь делать? Выгнать из армии, объявить взыскание, понизить в звании?
Маринка снова перебила:
– Мои родители вовсе не собирались разговаривать с Сашей! Они не стали бы его слушать в тот момент. Пап, скажи правду! Стали бы или нет?
Конец ознакомительного фрагмента.