У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
— Обычный. Приходи сегодня вечером на плов. С майором Жигулевым познакомлю. Прислан ко мне начальником, но не знает, кто я на самом деле. Так что держи ухо востро.
— Вечером приду, а сейчас хотел бы с тобой поговорить один на один.
Степанова вздохнула:
— Хорошо. Иди к реке, я минут через пять буду…
Силаев сидел на широком плоском камне, устроившись в тени под развесистой ивой и смотрел на мутную бурную воду Кабула. Река, по сравнению с весной, сильно обмелела,
— Что ты хотел?
Он не повернул голову. Глухо сказал:
— Если я разведусь, ты выйдешь за меня замуж?
Она вздрогнула и решительно отказалась:
— Нет. Не хочу сделать несчастной другую женщину, да и тебя тоже. Я не могу иметь детей. Тебе хочется свое дитя потискать. Не продолжай, Костя. Разговор ни к чему не приведет. Забудь, что я есть.
Он сжал пальцы в кулаки и отрывисто спросил:
— Марина, почему ты бросилась спасать меня?
— Я поисковик…
— Лжешь! Сними очки и посмотри мне в глаза!
Она судорожно вздохнула и медленно стащила очки. Костя заглянул ей в глаза и увидел боль. Хотел что-то сказать, но она опередила:
— Я скажу правду, раз ты так хочешь: думала о тебе, хотя и редко. Вчера прозвучала знакомая фамилия… Я видела много ребят после плена. Их участи тебе не желаю.
Марина снова натянула очки. Он вполголоса спросил:
— Мы ночью сможем попрощаться? Мне не хотелось бы делать это сейчас, а утром будет некогда.
Сердце в груди обмерло, а потом забилось рывками. Она поняла, что кроется за его словами и еще понимала, что выбор он предоставляет ей. Вполне спокойно произнесла:
— Хорошо.
Молча просидели у воды еще с полчаса, разглядывая серую пену, прибившуюся к берегу и белые буруны у торчащих из воды камней. Несколько зеленых стрелок какой-то водяной травы в крошечном затончике справа и огромную стрекозу, сидевшую на прибрежном камне. Из-за шума воды практически ничего не было слышно и временами оба оглядывались в сторону палаток. Марина встала:
— Пойду, замочу рис. Да посмотрю, что притащил из посуды Жигулев. Если хочешь, поможешь готовить.
Он усмехнулся:
— Лук чистить заставишь?
Она развела руками:
— Обязательно!
Плов получился отменный. Рассыпчатый золотистый рис пропитался маслом. Сверху лежали тонко порезанные кольца сладкого красного лука. Рядом стояла большая тарелка с порезанными на четвертушки помидорами, чищенные грездки чеснока и тщательно промытая зелень. Силаев вспомнил, как приглашали на дичь соседей-десантников. Видимо
— Костя, в той палатке, где ты ночуешь, офицеров много?
— Четверо.
— Тащи их сюда. Нам весь плов все равно не съесть.
Майор не заставил себя упрашивать и вернулся с мужиками. Марина за это время отгородила себе уголок, чтобы поесть спокойно. Повесила женское платье под потолок, прикрепив его парой булавок к тенту. Таким образом один угол был полностью скрыт от посторонних глаз. Ушла на кухню с котелками, чтоб принести ужин на всех. Силаев вошел и сразу понял, зачем повешено платье. Остальные удивленно смотрели на темно-синюю хламиду. Костя пояснил:
— Искандеру нельзя открывать своего лица никому. Это он для себя отгородил. В Баглане мы неделю жили в одной палатке. Там и подружились. У него был угол отгорожен.
Жигулев небрежно спросил:
— Значит, он пошел в горы, уже зная, кто попал в плен?
— Выходит, что так!
Вернулась Марина. Поставила котелки на стол. Оглянулась на гостей:
— Давайте знакомиться: Искандер!
Седой представительный подполковник крепко стиснул ее протянутую руку:
— Много слышал о вас. Евгений Александрович Толубеев.
Два одинаковых с лица чернявых майора, улыбнулись:
— Мы братья-близнецы, Григоре и Димитру Каларош. Из Молдавии. Можешь Димой и Гришей звать. Слыхали от Кости, как вы на банду Рахнавара камнепад обрушили. Лихо!
Она переводила взгляд с лица на лицо. Улыбнулась:
— И кто есть кто?
Братья переглянулись:
— Не все ли равно? Мы одинаковые!
Все расхохотались. Невысокий и круглый, как колобок, капитан представился:
— Коля Черепичка. Украина.
Веселые братья не замедлили с комментарием:
— Хотя ему больше подошла бы мягкая фамилия “Галушка”, а не жесткая “Черепичка”. Уж больно круглый!
Капитан шутливо надулся и выдохнул:
— Уж лучше “Черепичка”, нежели “Калоша”!
Молдаване гаркнули:
— Мы Калароши, а не калоши!
Снова расхохотались. Марина пригласила:
— Давай к столу! Плов стынет. Мы втроем его готовили.
Жигулев замахал руками:
— Мы с Костей вообще не при чем! Только распоряжения Искандера выполняли, так что плов — его заслуга!
Молдаване переглянулись. На столе, как по мановению волшебной палочки появились две бутылки водки. Степанова посмотрела на “тару”. Сходила задернула полог и застегнула его изнутри. Тихо сказала:
— Как бы замполита черт не нанес!
Толубеев успокоил:
— Не нанесет! Ему не до нас — из туалета не вылезает. Вчера, радист сообщил по секрету, ему здорово всыпали из-за вас. Он до такой степени перетрухнул, не к столу сказано, у него понос начался! Командир может зайти, но он нормальный мужик, хоть и генерал.