У каждого своя дорога
Шрифт:
— Твою мать, — процедил Майор и выскочил из кузова. Грубер увидел, что его примеру последовали двое, сидящие в кабинете бойца. Одного из них звали Гусь, второго... Как звали второго Грубер не знал, и никогда уже не узнает, потому что рубер отвлекся на более доступные цели и одним ударом проломил второму бойцу голову. Грубер снова поразился, с какой скоростью и ловкостью двигалась эта массивная на вид тварь.
Сидеть в машине и ждать, когда же до него доберутся, было стремно, и Грубер немного неуклюже вылез наружу, привычно таща на себе винтовку и сумку, в которой хранилось все самое ценное в этом мире. Он успел сделать несколько шагов в сторону Майора, потому что не знал, куда еще можно пойти. Рубер успел убить Гуся и того чернявого, чье прозвище вылетело у Грубера из головы. На него вообще напал
И этих же секунд хватило Майору, чтобы активировать гранату и швырнуть ее в направлении рубера.
Грубер отлично помнил, что творил этот маленький на вид шарик. Боясь повторной контузии, он упал на землю и зажал руками уши. Помогло мало, его все равно оглушило, но хоть кровь из ушей не пошла. Когда на него перестали сыпаться обломки того, что взорвалось, Грубер с трудом поднялся и, покачиваясь, побрел к тому месту, где видел Майора в последний раз.
Вокруг стояла полная разруха. Та машина, на которой ехал Грубер, уцелела, а вот второй повезло намного меньше — она валялась вверх колесами. К тому же, похоже, что машина придавила одного из бойцов. Грубер бросился к нему и попытался вытащить, но быстро бросил это дело, потому что парень был мертв. Буквально через пару метров Грубер наткнулся на Майора, который лежал, раскинув руки, и смотрел в небо неподвижным взглядом мертвых глаз. Грубер протянул руку и закрыл его глаза, после чего осмотрелся. Тела рубера не было видно, зато теперь Грубер понял, почему они вообще остановились, а не дали деру от этой слишком уж продвинутой твари, когда у них не было на нее почти никаких механизмов воздействия.
Улица в этом месте сужалась настолько, что через арку, которую образовывали стоящие рядом серые дома, могла проехать только одна машина. Никаких ответвлений в стороны не было, а сдавать назад — это потерять скорость, и для рубера догнать их из этого положения не представлялось чем-то слишком сложным. Скорее всего тварь стояла в арке, перегораживая единственный выход. Они попались в ловушку, и Майор принял единственное в этой ситуации верное решение — принять бой.
Внезапно одна из куч обломков зашевелилась, и из-под нее выполз изрядно помятый, но не ставший от этого менее опасным рубер. Он тряс головой, должно быть его здорово контузило, и пытался поймать равновесие, размахивая лапами. Грубер очень медленно опустился на корточки перед телом Майора и вытащил из кармана вторую гранату. Затем также медленно встал и попятился в сторону открывшейся от взрыва двери, ведущей в ближайшее к нему казенное на вид здание.
Рубер увидел движение, потому что замер на месте, а затем резко развернулся в сторону пятившегося Грубера. И тогда Грубер бросился бежать. Он решил использовать ту же тактику, которая уже помогла ему однажды — слишком тесное пространство для массивной туши твари мешало ей использовать все свои преимущества, а это давало Груберу призрачный шанс на победу, особенно учитывая, что рубер был уже сильно ранен.
По шуму за спиной Грубер понимал, что рубер пытается его догнать, но делать это в доме, полном дверей, коридоров, заканчивающихся странными поворотами под самыми неожиданными углами, было несколько проблематично. Наконец Грубер выскочил в комнату, точнее комнатушку, которая показалась ему идеальной для осуществления своего плана. Комнатушка была узкой, маленькой и проходной, из нее вело двое дверей, одна через которую Грубер в нее забежал, вторая располагалась напротив первой. Он встал напротив второй двери и развернулся лицом к проему, через который должен был ворваться рубер. Тварь не заставила себя долго ждать. Она вломилась в комнатушку и радостно заурчала, увидев остановившегося человека.
— Лови! — Грубер бросил зараженному активированную гранату и бросился в приготовленную для отхода открытую дверь, захлопнув ее за собой и нырнув под массивный стол, который он видел, когда открывал дверь.
Одним из безусловных неосознанных врожденных рефлексов большинства живых существ, которые используют передние конечности в качестве рук,
— Я надеюсь, крыша на меня не упадет? — пробормотал он, выбираясь из-под стола, который на его счастье оказался прикрученным к полу.
— Нет, разрушенные балки не являются несущими.
— Давненько тебя слышно не было.
— Ты опять вслух говоришь.
— Плевать! Этот сдох?
— Откуда я знаю? — в голосе Зины прозвучало искреннее удивление.
— Ну, мало ли. Что это, кстати, за здание?
— Это военная комендатура.
— Охренеть, — Грубер с трудом открыл покореженную дверь. На этот раз рубер действительно был мертв. Но Грубер тем не менее решил одновременно и подстраховаться и выпотрошить сопровой мешок.
Вытащив из сумки нож, он вскрыл мешок, который был прикрыт пластинами, напоминающими плотный хитин. Открывать пришлось, просовывая нож между платинами и расширяя проход.
— У скраббера было интереснее. А вообще мне крючков не хватает, чтобы рану расширить. Да и ранорасширитель не помешал бы. Надо бы где-нибудь магазин медтехники найти, — бормотал Грубер, вытаскивая спораны, их оказалось двадцать, и восемь горошин. — Не густо, но пойдет, — он пересыпал добычу в мешочки и поднялся. — Руки где-нибудь помыть бы. Да и, Зина, ты, случайно, не знаешь, как отсюда выбраться, если по той дороге, откуда я пришел, это сделать невозможно?
— Я и не случайно знаю, — Груберу показалось, что в голосе его наноподружки появились язвительные нотки. — Выйти можно кратчайшим путем через отделение предварительного заключения.
— Чего? Отделения? Обалдеть, ну здесь и обозначения. А оружия здесь никакого нет? Чисто случайно?
— Это комендатура, а не арсенал. Здесь нет оружия.
— Ладно-ладно, куда идти?
— Через комнату, где ты под столом сидел, пройдешь по коридору. В конце будет туалет, там ты сможешь помыть руки. Дальше будет лестница, тебе вниз на минус первый этаж. А потом прямо к лестнице, ведущей наверх и заканчивающейся дверью наружу.
— Ясно.
В дальнейшую полемику Грубер не вступал, а просто пошел по описанному Зиной маршруту. В туалете он долго мыл руки, а потом посмотрел в зеркало. Почему-то именно сейчас, когда он рассматривал свое бледное лицо с лихорадочно блестевшими глазами, его окутало чувство полной безнадежности. Подняв руку, он без замаха шарахнул по зеркалу.
— Семь лет несчастий, — проговорил он, глядя на исказившееся лицо, отражающееся в осколках как уродливая гротескная маска. — Но гарантировано семь лет. Что там Ганс говорил про трехгодичную выживаемость?
Грубер наклонил голову. Лицо, словно сошедшее с портрета абстракциониста, повторило его движение. При этом освещении ему показалось, что его серые глаза стали как будто бы темнее. Решив не обращать на этот странный факт внимания, Грубер решительно закрыл все еще бегущую воду и вышел из туалета.
Его не переставал интересовать вопрос, а где все люди? Даже если они переродились, судя по реакциям того мертвяка, что встретился ему возле супермаркета, они даже из этого здания выбраться не смогли бы.