У кладезя бездны. Часть 1.
Шрифт:
— Собака Баскервилей?
— Она самая. Так вот — послушай и запомни. Не знаю, где ты будешь работать, и куда тебя занесет судьба — но помни: избегай Ватикана. Ни шагу в Ватикан. Если ты увидишь кого-то из Ватикана — опасайся этого человека, как самого дьявола.
— А почему? — недоуменно спросил Майкл.
— Потому что там — кладезь бездны. Один раз я чуть не попал в него, выбрался заступничеством Христовым. И теперь, пока могу, предостерегаю тебя. И близко не подходи к Ватикану!
Майкл посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Но ничего не сказал — все-таки он был вежливым и воспитанным парнем.
— Поехали. Я отвезу тебя обратно.
— Не сейчас. Пошли, спустимся вниз.
Мы спустились ниже. Гранитные ступени шли
— Послушай, Майкл — сказал я — хоть ты и не считаешь себя русским, но ты русский. И более того — ты мой сын, представитель молодого поколения семьи Воронцовых, флотоводцев, дипломатов, разведчиков. Поэтому — всегда поступай так, как подсказывает тебе долг и честь. Заплати любую цену, неси любой груз, перебори любые лишения, помоги любому другу, борись с любым врагом. [88] Ты знаешь, чьи это слова — и эти слова как нельзя лучше выражают то, как должен поступать мужчина. Это первое.
88
В нашем мире это слова Джона Фитцджеральда Кеннеди.
— Я постараюсь — сказал Майкл.
— Ты меня не дослушал. Второе, о чем я хочу тебя попросить. Возможно, ты считаешь врагом своей страны меня. И что еще более страшно — ты можешь считать врагом своей страны свою мать. Ни то, ни другое не является правдой. С самого начала существования Североамериканских соединенных штатов — Российская Империя помогала вашей стране. Только твердое предупреждение Его Величества, Императора Александра Второго Романова удержало Великобританию от попытки вернуть свои заокеанские колонии военной силой. [89] Твой дед — бывал в месте, которое называется ЗАПТОЗ и бывал там не раз, он помогал североамериканцам сражаться против Японии, Англии и вскормленной ими своры. Российская Империя и Североамериканские соединенные штаты ни при каких обстоятельствах не должны воевать. Союз Российской Империи и Священной Римской Империи помог прекратить войны в Европе — уже почти столетие здесь никто не воевал друг с другом. Союз Российской Империи, Священной Римской Империи и Североамериканских соединенных штатов — поможет прекратить войны на всем земном шаре. Раз и навсегда. Помни об этом и делай все, чтобы это свершилось. Как делали это твой дед, твоя мать и я, твой отец. У нас не получилось — возможно, что получится у тебя.
89
Это правда. Твердое предупреждение, русские эскадры на тихоокеанском и атлантическом побережьях САСШ и четкое понимание того, что как только Англия перебросит свою армию в Канаду и Южные штаты — Россия немедленно пойдет в наступление в районе Средней Азии и Черного Моря — удержало Англию от того, чтобы помочь южным штатам и нанести удар по северным во время Гражданской войны в САСШ. Для непосвященных — невмешательство Англии удивительно, потому что Англия имела Канаду как огромный плацдарм, жила ткацкой промышленностью, а основным поставщиком хлопка для текстильных фабрик Англии был рабовладельческий Юг.
Майкл криво усмехнулся.
— Тогда я потеряю работу.
— Нет, парень. Работу ты не потеряешь. Такие как мы не теряют работу. Никогда. Вот теперь — пошли отсюда…
Уже поднимаясь наверх, по узкой и крутой дороге, ведущей к санаторию, я заметил неладное — лейб-гвардия. Лейб-гвардия, которая должна быть в Санкт-Петербурге или в Константинополе, неважно где — но не здесь. И если лейб-гвардия здесь…
— Ваше высокопревосходительство?
Вышколенный лейб-гвардеец не стал называть ни имени, ни звания. Просто — здесь мало людей с таким титулом
— Собственной персоной.
— Вас изволят ожидать. В беседке.
— Кто?
— Дама, пожелавшая сохранить инкогнито.
И этого — достаточно. Русский дворянин никогда не откажется от тет-а-тета с дамой. Такие уж мы, русские дворяне…
Была весна… середина весны. К маю — здесь все зарастает роскошной зеленью, идешь — и не видишь, что впереди даже на пять шагов. Но сейчас — была середина весны, весны 2013 года и листья на деревьях только распускались. В беседке, которую когда то построил для себя бывший владелец этого особняка, охочий до волнующих любовных приключений, сидела Ксения. На ней был костюм для верховой езды, почти мужской, и совершенно очаровательная старомодная шляпка. На ней еще есть вуаль, точнее даже вуалетка, она прикрывает глаза…
Я не спрашиваясь, не целуя руки — присел. Во-первых — потому, что свою дневную норму ходьбы я перевыполнил с лихвой, это чувствовалось, во-вторых — потому, что Ксения опять собиралась мне лгать. Точнее — пришла проверить, как подействовала предыдущая ложь, знаю ли я что-нибудь и может ли она меня снова облапошить, когда ей потребуется. Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы она вышла замуж… хотя бы за этого молодого прощелыгу Толстого, которого держит при себе как комнатную собачку. Его бы она тоже использовала… во многих смыслах, но в отличие от меня он бы этого не понимал. Если не понимаешь — не так досадно.
— Здесь красиво… — сказала Ксения, смотря на беснующееся внизу серо-стальное, еще холодное море…
Я же — вспомнил другое. Дорожка от этой беседки — всего двадцать шагов — ведет к разъезду, дорога сюда настолько узкая, что две машины на ней разъехаться не могут, поэтому нужен разъезд — небольшой пятачок, на котором можно разъехаться. Именно на этом пятачке, отгороженном от пропасти мощным стальным барьером, я много лет назад говорил с Кахой Несторовичем Цакаей. Он сказал тогда — к дьяволу ждать, я подожгу их дом, прежде чем они подожгут мой. Вот и Ксения… мило балуется со спичками в комнате, полной пыли и сухой древесины…
— Да, красиво — подтвердил я.
— Красивей чем в Ливадии. Помнишь?
В Ливадии — есть примерно такое же местечко, только необорудованное, просто кусты и обрыв. Как мы потом узнали, уже будучи взрослыми — туда опасно соваться, потому что есть угроза обвала породы. Подростками же, мы еще этого не знали и использовали это место в своих, подростковых целях. Николай, я, погибший в Междуречье Володька Голицын. Тогда мы еще не знали про опасность обвала и потому — были счастливы.
— Помню — подтвердил я.
Ксения поняла, что не срабатывает…
— Что-то вы не отличаетесь сегодня галантностью, господин вице-адмирал. Где ваши манеры?
К ноге…
— Ксения, ты знала тогда… ну там, в Ливадии — что на том месте есть угроза обвала, и можно было запросто — пролететь метров двадцать и сломать позвоночник, а?
Она чисто по-женски пожала плечами.
— Не знала. Так… наверное, даже лучше. Всегда нужно… чем-то жертвовать, так ведь?
Как надоело…
— А Николай знает об этом?
— О чем?
— О том, что нужно чем-то жертвовать. Ради Империи, или как? Или все же не знает?
Ксения повернулась ко мне.
— Ты догадался?
Да как не догадаться…
Понять эту интригу мне помешала война. Страшная, перекорежившая мир за девяносто часов война — из-за которой я все еще здесь и скорее всего — буду признан негодным к военной службе. А так — все просто. Все настолько просто — что даже становится обидно, как все просто. Мы, мужчины, привыкшие к войне за государственные секреты, за ослабление и разрушение — или наоборот возвышение Империй — в какой-то момент оказываемся совершенно беспомощными перед милой женской интригой.