У кромки прибоя
Шрифт:
Поскольку Тэлфорды относились к семействам, переодевающимся к обеду, его черный вечерний костюм, белоснежная рубашка и черный галстук-бабочка не сильно удивили Мэри. Тот факт, что официальный стиль его одежды лишь ненамного скрывала сдерживаемую силу, также не стал для нее сюрпризом. Томас Тэлфорд был из тех мужчин, которые буквально излучают властную мужественность.
— Наша маленькая мышка по-прежнему рычит сегодня вечером? — съязвил он. — Или выговор Генри заставил вас перейти на писк?
Нина была озадачена.
— Но у нас нет мышей, папа.
Мэри не стала
— Мистер Генри Тэлфорд никогда не делает мне выговоров, — вызовом возразила она.
Насмешливо-добродушное выражение покинуло лицо Томаса. Он нахмурился, отчего приобрел слегка зловещий вид, заставив Мэри усомниться, умно ли она поступила, так резко ответив ему. В конце концов, он ее работодатель…
— Не тушуйтесь, Мэри, — заметил Томас, казалось, видя ее насквозь и улавливая внутреннюю неуверенность девушки.
Однако она никогда не умела скрывать своих чувств. Вот еще одна причина разорвать едва начавшиеся отношения с Генри. Они не принесут ей ничего, кроме горя, возможной потери работы и разлуки с девочкой, к которой она успела привязаться. Мэри даже не представляла, что перед ней могут возникнуть подобные сложности, когда выбирала работу в семейной обстановке!
— И я также не выговаривал вам, — продолжил Томас. — А Нина вообще только и делала, что превозносила ваши добродетели большую часть вечера. — Он с любовью потрепал девочку по волосам, получив в ответ довольное хихиканье, а затем опять повернулся к Мэри и пронзительно взглянул на нее. — Детей не так-то просто провести.
Это была правда. Живя в приюте, она всегда с легкостью определяла, кто испытывал к ней искреннюю симпатию, а кто лишь изображал. Но она даже представить себе не могла, как можно не любить такого чудного ребенка, как Нина.
— Папа… — Девочка озадаченно сморщила носик. — А что означает «превозносить добродетели»?
— Это означает, юная леди… — Томас с легкостью взял дочь на руки, — что ты считаешь Мэри потрясающей.
— Так и есть! — воскликнула Нина без тени сомнения.
— Да, конечно, малыш.
Томас пощекотал дочь и понес ее вниз по широкой лестнице.
Мэри следовала за ними, откровенно радуясь явной близости, сохранившейся между отцом и дочерью, несмотря на трехмесячное отсутствие Томаса. Эти двое, казалось, расстались только вчера — такими искренними и теплыми были их отношения.
— А знаешь… — Томас помедлил и перешел на шепот, обращаясь к дочери, — когда я впервые увидел Мэри, я решил, что она ненамного старше тебя! — Игривое замечание сопроводил лукавый взгляд в сторону покрасневшей Мэри. — Она выглядит… гораздо взрослее в этом черном платье. — Во взгляде синих глаз мелькнул вызов.
— Это я помогла ей выбрать его! — с гордостью заявила Нина.
Это действительно было так. Работая днем в детском саду, вечерами Мэри была предоставлена себе, и ей ни к чему были наряды, потребность
В следующую субботу, взяв с собой Нину, она отправилась в близлежащий городок и купила три платья, которые, в сочетании с различными аксессуарами, позволили бы ей не думать о том, что надеть к обеду, независимо от того, кто к нему приглашен. Как раз вечером того дня ее представили священнику и судье, так что покупки оказались весьма кстати…
Мэри приобрела черное, голубое и белое платья, и сегодня вечером на ней было черное, которое прекрасно подчеркивало фигуру. Длина до колен оставляла открытыми ноги во всем их великолепии. В предыдущие два вечера она надевала к нему длинный, с цветочным орнаментом, шарф или приталенный жакет дымчато-голубого цвета. Но сегодня его украшала лишь серебряная брошь, приколотая слева на груди, — этим вечером ей не хотелось привлекать к себе внимание.
— Но Мэри намного старше меня, — капризным тоном пояснила Нина. — Ей двадцать два. Она сама мне говорила.
— О, действительно намного старше! — согласился Томас, и только легкий изгиб губ, когда он на мгновение обернулся к Мэри, свидетельствовал о том, что он потешается про себя — и опять над ней.
— Послушай, папа. — Нина невольно произнесла это с интонациями своей бабушки. — Ты порой бываешь таким глупым. — Девочка возмущенно тряхнула головой, и это снова напомнило Джулию.
Мэри сомневалась в том, что к Томасу применимо определение «глупый». И естественно, не такое впечатление он произвел на нее при первой их встрече сегодня днем!
Хотя Мэри, лишенная родителей, имела лишь смутное представление о том, каким полагается быть семейному обеду, она нисколько не сомневалась, что происходившее в последующие два часа за обеденным столом Тэлфордов им не являлось.
Это была самая странная из трапез, в которых участвовала Мэри, и дело было не в еде. Миссис Бернс, повариха, как обычно, приготовила все великолепно. За домашним паштетом последовала утка в восхитительном апельсиновом соусе, а завершили все фрукты и портвейн. Но, судя по тому вниманию, которое сидевшие за столом уделяли блюдам, это с таким же успехом могли бы быть бобы с тостами, которыми Мэри наслаждалась в былые дни.
Напряжение царило почти невыносимое, что чувствовали все, за исключением Нины, счастливой от присутствия рядом отца. И Томас Тэлфорд был причиной этой всеобщей напряженности, хотя, глядя на него, можно было подумать, что он пребывает в таком же неведении, как дочь…
Или это так только казалось…
Нина сидела между ними, и Томасу пришлось наклониться, чтобы обратиться к Мэри.
— И как, получаете удовольствие? — опять со скрытой насмешкой спросил он.
Мэри никак не могла дождаться конца обеда, по крайне мере для себя и Нины. Девочка обычно отправлялась в постель, когда приходила очередь кофе и портвейна. Хотя, возможно, сегодня это правило не действует, ведь здесь ее отец…