У кромки прибоя
Шрифт:
Возможно ли, что одна из этих двух женщин покончила с собой в той скалистой бухте? И если так, то которая из них?..
4
— Насколько я поняла, ваша беседа с моим пасынком минувшим вечером прошла удачно? — отрывисто спросила Джулия, наклоняясь, чтобы налить себе кофе, который только что принесли в ее гостиную.
Мэри приняла приглашение составить компанию пожилой даме за кофе с некоторым трепетом. Но Нина в кабинете отца играла с ним
— Кажется, его удовлетворили мои рекомендации, — уклончиво ответила она.
Бледно-голубые глаза Джулии сузились.
— Значит, вы остаетесь?
— Похоже, что да, — медленно проговорила Мэри.
— Хорошо, — удовлетворенно вздохнула Джулия и стала задумчиво потягивать кофе. — Как бы то ни было, я сомневаюсь, что Томас долго пробудет здесь, — заметила она немного погодя. — Такого еще не случалось на моей памяти.
А вот Мэри искренне надеялась, что на этот раз все будет иначе и ради благополучия дочери Томас задержится. Хотя нетрудно было догадаться, почему обычно он так скоро срывался: напряженность в доме с момента его приезда неуклонно нарастала, и сейчас ее, казалось, можно было потрогать руками!
— Вчера вечером, после обеда, мы с Эйлин обсуждали свадьбу и решили, что будет намного легче, если во время подготовки к ней мы будем избавлены от забот, связанных с Ниной, — ровным тоном продолжила Джулия.
— Свадьбу? — остолбенело повторила Мэри.
Легко было догадаться, что единственная свадьба, которую способна обсуждать Эйлин, — ее собственная. Не была ли она тем самым «скучным предметом» разговора двух женщин, о котором упомянул Генри, когда вчера вечером улизнул к Мэри?
— Свадьбу перенесли на Рождество, — пояснила Джулия, словно не замечая потрясения девушки. — А это, учитывая то, что она будет в Эдинбурге, потребует многих изменений и дополнительных приготовлений. Разумеется, возникнут трудности с приемом, поскольку все делается в последнюю минуту. Немудрено где-нибудь ошибиться и… Но все это, конечно, ничуть вам не интересно, — прервала она себя. — Мне просто хотелось удостовериться, что вы будете здесь и присмотрите за Ниной.
Вот как? Неужели Джулия и впрямь хотела только этого? Мэри не верилось. Может быть, потому, что с некоторых пор она искала во всем скрытый смысл? До вчерашнего дня она принимала семейство Тэлфорд таким, каким оно хотело казаться, а сегодня подозревала подвох в каждом слове. Все дело, конечно, в Томасе. Джулия никак не могла знать о ее увлечении Генри и о его ответном интересе. Никак?..
Ну вот, опять! Прекрати, мысленно приказала себе Мэри, отпивая кофе из своей чашки. Бедный Генри: похоже, его со всех сторон подталкивают к ненавистному браку!
Кофе был допит, беседа, на ее счастье — насколько это возможно! — подошла к концу.
Таково уж было везение Мэри, что, стоило ей вслед за Джулией покинуть гостиную, как она тут же столкнулась с Генри, спускавшимся по лестнице. Прошлым вечером они расстались в кабинете Томаса. Он бегло поцеловал ее в губы, прежде чем вернуться к Джулии и Эйлин. К матери и невесте, обсуждавшим предстоящую свадьбу. Сказать, что Мэри была смущена, — значило бы ничего не сказать!
Генри внимательно взглянул на девушку.
— Что-то не так?
Да, он собирался жениться на Рождество, всего через пару месяцев! А прошлым вечером опять поцеловал ее. Конечно, что-то было не так! Но она еще меньше, чем вчера, на причале, представляла себе, что можно с этим поделать.
— Генри, я думаю, нам нужно поговорить, — начала она. — Твоя мать только что сказала мне…
— О свадьбе! — Он скривился, выражая свое отношение к предмету разговора. — Не беспокойся, Мэри, этого не случится.
Мэри подняла на него темно-карие глаза, обрамленные длинными шелковистыми ресницами. Из-за нее? Она не была уверена, что готова взять на себя такую ответственность. Ее собственные чувства по отношению к Генри пребывали в полном смятении. С тех пор как приехал Томас…
— И когда ты собираешься сообщить об этом Эйлин? — настойчиво спросила она. — У алтаря?
Генри в явном неудовольствии поджал губы.
— Это мое дело, не правда ли? — обиженно выпалил он.
Не из-за меня, с облегчением поняла Мэри, замечая сегодня в нем такое, чего не видела, когда была ослеплена несомненной красотой и обаянием Генри. Испытываемая им злость обнаружила жесткий изгиб губ, холодность глаз и…
— Эй, не смотри на меня с таким испугом, — с улыбкой заговорил Генри. Жесткость и холодность исчезли, в глазах опять засветился смех. — Я вовсе не сержусь на тебя. — Он легко сжал ее руку. — Просто немного расстроен сложившейся ситуацией… Ну же, Мэри, улыбнись мне.
Девушка все еще испытывала растерянность: уж ее-то эта ситуация не устраивала вовсе.
— Я…
— Милые бранятся?.. — насмешливо произнес знакомый звучный голос.
Испуганно обернувшись, Мэри увидела Томаса, шедшего по направлению к ним. Его губы изогнулись в саркастической усмешке. Сегодня, в черной шелковой рубашке и черных джинсах, он казался выше, чем обычно, и было в нем что-то хищное.
Томас приблизился к ним, и взгляд его остановился на девушке. Бровь приподнялась в немом вопросе. Это был вопрос, на который Мэри ни за что бы не ответила. Она предпочла бы вообще не знать о его жене. Это придавало Томасу уязвимость — качество, которое Мэри ни за что не связала бы с ним, будь обстоятельства иными.