У Купидона картонные крылья
Шрифт:
Я готов его принять. Сторож-ангел сыграет главную роль в фильме моего завоевания…
Сцена 10
Роза
Моя мама – это нечто, но я вынуждена обратиться к ней, чтобы оставить Кесию на время моего отсутствия. Никого другого у меня нет. К счастью, мы живем в нескольких кварталах друг от друга.
Доброжелательные люди сказали бы о моей маме что-то вежливое, вроде: «Нужно сначала узнать ее получше, а потом судить». Но я-то знаю ее как облупленную. Личность совершенно сдвинутая, что там говорить…
Внешность у нее экзотическая. Натуральная блондинка, моя мама уже много лет красит волосы в цвет воронова крыла, чтобы еще сильнее подчеркнуть свои кошачьи глаза. У меня тоже экзотическая внешность, но я на нее не похожа. Контраст между нами осязаемый. Никто бы не догадался, что я ее дочь. Впрочем, у нас с Кесией так же, история повторяется. Мама поддалась антильскому шарму моего биологического отца, который потом сбежал, как и все.
Звоню и звоню, аж палец задубел. Проходит несколько минут, пока она открывает двери. Сильнее сжимаю руку Кесии в своей. Десять дней, о боже… С одной стороны, я рада работе, но с другой… На душе кошки скребут оттого, что мне нужно оставить свою дочь. Чувство вины? Страх быть плохой матерью? Очевидно. Но что делать? Я не могу взять ее с собой. Роль матери и жизнь актрисы – мне кажется, невозможно примирить одно с другим. Но я все равно хочу реализовать себя – я надеюсь, что однажды Кесия будет мной гордиться…
Мама звонко меня целует, меня обволакивает ароматом пачули, смешанным с нотками дамасской розы. Она недовольна тем, что я уезжаю, но она без ума от внучки, просто обожает ее. Относится к ней, как к настоящей принцессе, – ко мне она так никогда не относилась. Пощечины я получала от нее чаще, чем поцелуи. Не хочу об этом вспоминать.
Разбитая тем, что мой отец бросил ее, когда мне и года не было, мама всю жизнь твердила: «Моя девочка, не верь мужчинам, верь только мне! Они все неверные. Бандиты. Пьяницы!..» – ну, и так далее, у нее не было привычки следить за своим языком.
Ее поучения не пошли впрок. Я влюбилась в парня. Стюарда крупной авиакомпании. Хороший во всех смыслах, он оставил меня сразу, как я сообщила ему о беременности. Семейная карма, можно сказать.
Спасибо Экзюпери за фразу о том, что хорошо видит только сердце. Что касается отца Кесии, я доверилась этому красавчику, и мое шестое чувство не сработало. Интуиция и магические связи мне не помогли…
Мама щиплет за щечки Кесию и осыпает ее поцелуями.
– Бабуля, ну хватит! Я уже вся в слюнях!
Кесия без промедления бросается к коробке с игрушками, но своего любимого потрепанного зайца не отпускает. Она ненавидит, когда я стираю его. Наверняка потому, что иначе смою его утешающие феромоны. А я всегда жду момента, чтобы бросить его в машинку. Ох, после этого два дня вижу недовольную рожицу.
Мама уже два года участвует в «кармическом движении», как она сама говорит. Биоэнергетическом и эпигенетическом. Ее декорации в основном в буддийском
Этот мирок очень нравится моей дочери. Необычные предметы, которых у мамы полно, дают столько идей для детского воображения.
Ромео остался дома. На его счет мама категорична: «Дочь – еще ладно, но твоя птица – никогда в жизни!» Придется с кем-то договариваться, но пока никто не идет на ум.
Я говорю ни о чем с мамой, оттягивая время прощания. Наконец встаю и машинальным жестом поправляю длинную юбку. Кесия тут же бросается ко мне. Я чувствую, как ее тельце трясется от плача. Сердце разрывается. Крепко обнимаю ее. Мы называем это «удушающими объятиями», но сейчас мне совсем не хочется шутить. Я встаю на колени и вытираю ей слезы ладонями.
– Не хочу, чтобы ты уходила, мам!
– Моя девочка! Не плачь! Я приеду к тебе, как только получится, ладно?
Это ее нисколько не успокаивает. Дети не понимают будущего времени, для них важно только то, что происходит сейчас.
– Кто моя большая и сильная дочь? – подбадриваю я ее.
– Не я! – возражает она.
И как мне из этого выпутаться?
Стараюсь перевести все в игру. Хватаю ее за нос.
– А чей это носик? Ммм… Он выглядит вкусно!
Делаю вид, что отрываю кончик. Дочка смеется сквозь слезы.
– Мам, верни мне нос!
«Приклеиваю» ей кончик носа обратно. Но она снова хмурится. Тогда пробую другую вещь.
– Кесия, детка, что там у тебя в ухе?
Ребенок тянется к уху.
– О, смотри, Кесия!
Делаю вид, что достаю из уха конфетку. Простенький фокус, но личико моей малышки проясняется. Достаю конфетки из карманов, даже из носочков. Она заливисто смеется, с удовольствием запихивает конфеты в рот. Самое время уходить.
По улице иду быстро. Очень быстро. Но слезы льются еще быстрей.
Сцена 11
Мередит
Обратный отсчет: 172 дня
Я назначила встречу Розе под большими часами на вокзале. Ну где она пропадает? Если так будет продолжаться, мы опоздаем на поезд! Стою уже полчаса, окоченела совсем. Видимо, я произвожу впечатление благополучной женщины: уже три раза ко мне подходили просить милостыню: бездомный старик с лабрадором, едва плетущимся за ним, мамаша со спящим ребенком на руках и высокий, худой как спичка парень с пустым взглядом. Нервно курю третью сигарету и пытаюсь в очередной раз сделать телефонный звонок. «Абонент недоступен».
Наконец вижу в толпе знакомый силуэт. Мой бог: ей не удалось пристроить Ромео… Помимо райской птицы, она тащит тонну багажа. Ну нет, незамеченными мы не останемся…
Роза подходит ко мне, мы обнимаемся. Какое облегчение, что она здесь!
– Я смотрю, ты решила путешествовать налегке…
Она бросает на меня мрачный взгляд.
– Побежали, нужно поторопиться! Опоздаем на поезд!
Мы бежим, наступая на чьи-то ноги, помогая себе локтями и ударяя кого-то чемоданами. «Извините», – бросаем по инерции.