У меня был нарисован мячик
Шрифт:
Глава 11
О ночевке на снегу под открытым небом всю жизнь мечтала. Если выживу, будет что рассказать детям и внукам. Из предосторожности кафарийцы не стали зажигать костер, а предложили нам с Керолл плотно прижаться друг другу, укутаться специальной тканью, с тем же согревающим эффектом, что у костюмов. Кошаки же распределили часы дежурства, и Керт, которому выпало дежурить второму, тут же захрапел, укутавшись в ткань. Прижав к себе задремавшую девушку, сквозь стекло шлема задумчиво рассматривала восходящие на небосклоне луны, укрывшись тонкой, но отлично
— Гонтик Ройт, — тихо позвала по связи мужчину, когда он закончил вчитываться в строчки, быстро мелькающие перед глазами.
Я даже промежутков между словами не заметила. Все слилось в одну сплошную зеленоватую линию. А он успел все прочесть. Хорошо, что на Земле не существует разумных кошаков, иначе человечество оказалось бы у них в рабстве.
— Почему не спите, суалла? — Повернул голову в мою сторону кафариец.
Темный шлем, в стекле которого отражались золотистые рогатые месяцы, пугал непроницаемой темнотой.
— Что нас ждет завтра? — решила прояснить вопрос, не дававший до конца расслабиться.
— Боитесь, — сделал свой вывод мужчина. — Лигр напугал? Я это учел. Вы слишком медлительные. С рассветом мы с Кертом вновь побежим, а вы с Керолл проедитесь на плече. До вечера без остановок. Придется вам побыть в отключке половину малого цикла. Лучше не ешьте.
— Мне жаль, что мы вас задерживаем, — повинилась перед мужчиной, — но можно попросить не выключать мне сознание.
— Не доверяете, — проявил чудеса проницательность Ройт. — Увы, суалла, на пути будут попадаться пропасти. Мне не хотелось бы отвлекаться на женские истерики.
— Я не истеричка, — фыркнула, сдержано выражая свое негодование. — Высоты не боюсь.
Кошак поднялся, вкусно потянулся всем немаленьким телом, четкой тенью прорисовался на фоне третьего диска планетарного спутника, развернулся и потопал в темноту.
— Не хотелось бы разочарований, суалла, — послышался тихий смешок в динамиках. — Чего ради вам бодрствовать? Пялиться на обледенелый камень дороги? Или получаете извращенное удовольствие, разглядывая мой зад?
— Почему извращенное? — возмутилась я и вспыхнула, поняв, что выдала себя с потрохами.
Мужчина, спрятавшийся где-то в темноте, тихо фыркнул и добавил:
— Я же обещал вам шанс познакомиться ближе, — в последние слова кошак вложил столько иронии, что двойной смысл стал ясен. — А слово привык держать.
— У вас завышенное самомнение непонятно на чем основанное, — вспылила я. — Я вам не давала повода думать, что интересуюсь вами как мужчиной.
— Давали, Кейт, когда красноречиво поглядывали на мой пах, — с убийственной иронией
Не было такого! Ладно, было. Но вы бы с Кертом еще голышом походили! Хотя куда уж голее-то…
— Это профессиональное. Я историк-искуствовед, — нашлась с ответом, радуясь, что он не может видеть, как от стыда полыхают мои щеки и уши.
— И какая связь? — насмешливо хрюкнул мужчина, давая понять, что объяснение не прокатило. — Если бы вы сказали, что антрополог, я бы еще понял.
— Я пишу кандидатскую по истории… мужского костюма, — продолжала выкручиваться. — Меня заинтересовала ваша необычная одежда. И только.
— Керолл тоже? — решил подловить меня кафариец на несоответствии. — Я заметил ее столь же красноречивые взгляды в сторону Керта.
— Вот как раз ее взгляды выражали заинтересованность и желание обратить на себя внимание, — озадачила мужчину, пытаясь подыграть блондинке, твердо решившей остаться в мире кошаков.
— Но она получила внимание Керта, а взгляды продолжаются, — не унимался кафариец, пытаясь докопаться до сложной женской натуры землянок. — Даже сегодня.
Вот зря он затеял этот разговор. Мозг ведь сломает.
— Любуется, — предположила самое вероятное.
Мужчина молчал, похоже, переваривал сказанное, примеривая к своей системе ценностей и делая выводы.
Кафариец неожиданно вынырнул из темноты, замотался в похожий плед с подогревом и вновь устроился на своем месте. В темном стекле шлема золотистые спутники слились в одну яркую кляксу.
— По меркам землян кафарийцы красивы? — продолжал допрос, скучающий кошак, скрашивая болтовней со мной свое дежурство.
А кто за язык тянул? Спала бы себе тихонько. Теперь треплись с ним, раз не хватило ума промолчать.
— Да, ваши тела пропорциональны, практически совершенны, — согласилась, признавая истину. — Особенно ваше, гонтик. Землянам так не повезло.
Удовлетворенный ответом, он пошевелил плечами и ненадолго замолчал. Поздравив себя с удачным ответом, прикрыла глаза и начала задремывать, как кафариец напомнил о себе.
— Только тела, а лица? — искал истину въедливый, неугомонный кошак.
Вспомнила далекие от совершенства черты лица обоих мужчин и скривилась. Льстить не хотелось, да и не получилось бы. Мысленно пиная себя за длинный язык, тактично молчала, не желая обижать своим мнением мужчину.
— Молчите, значит, наши лица под образец земного совершенства не подходят, — сделал верный вывод мужчина.
В голосе прозвучало некоторое напряжение, и я, помня, что завтра через пропасть он будет прыгать со мной на плече и ничто не помешает ему стряхнуть меня вниз, попыталась исправить ситуацию.
— У вас невероятные глаза, гонтик. Просто завораживающие. Никогда не видела ничего подобного, — нашла что похвалить. И ведь не соврала ни разу.
— А вы знаете, суалла, что когда хвалят глаза, это значит, все остальное никуда не годиться? — прошипел задетый моим топорным комплиментом мужчина. — Лучше вообще воздержаться от сомнительной похвалы.