У моря Русского
Шрифт:
Ивашка нарядился в самые лучшие одежды, какие нашлись в ватаге (чтобы сойти за слугу купца), и вместе с Никитой выехал в город.
В пути Чурилов был весел и доволен. Словно в другом мире побывал сурожский купец. С каким наслаждением слушал он гусельную, родимую игру. В памяти всколыхнулись молодые годы, зеленые весны, душевные песни. Сколь разговоров переговорено с дедом Славко. Много хорошего и он рассказал Никите о Соколе, о ватаге. Удивило Никиту — как люди в такой страшной нужде в грабеж и разбой не ударились. Ведь сколько
Честные, сильные сердца! И атаман их, должно быть, стоящий человек, если держит ватагу в узде.
Жил Никита в Суроже, о злодействах ди Гуаско знал понаслышке. Мало ли злых дел люди творят на земле. Но то, что рассказала ему Полиха, ужаснуло его. Не осудил, а похвалил про себя он Сокола за то, что заступился тот за угнетенных, а злодеев малость припугнул.
В город приехали к вечеру. Ивашка доехал до ворот Семенова дома и сказал Никите:
— Ты прости меня, Афанасьевич, я тебя оставлю. Мне надобно спешить в одно место, про атаманов след узнать.
— По городу осторожнее будь, — сказал Никита и указал, как найти нужный кабачок. — Да не замешкайся. Жду тебя у Семена моего.
Проводив Ивашку, Никита вошел в дом. Позвал сына и радостно произнес:
— Ну, Семенка, молись богу. Оленьку я, кажется, нашел. Сейчас же, хоть из-под земли, достань Митьку, ди Гуаскова сына. Бога мы, грешные, видно, не совсем прогневали — вырвал он девоньку у татар. Спас ее этот Митька и привез в Кафу да поместил в надежное место. Найди фряга и приведите мою ненаглядную домой.
— Посмотри, батя, на дворе ночь. Где я его искать буду в такую пору? Утром ужо и сходим.
— Душа изболелась, пойми ты!
— Коли в надежном месте…
— Ну, хорошо. Пусть завтра. А боярин вернулся?
— Только что…
— Проводи меня к нему.
Боярин Беклемишев был навеселе.
— Катерину привез? — коротко спросил купец.
— Привез, Никитушка, родной!
— Погубишь девку. И себя погубишь.
— Теперь уж все равно. Жить без нее не могу. Как пришли мы в ту пору от консула, заболело сердце нестерпимо: «Не увижу, думаю, ее никогда более». Махнул на все рукой да сломя голову в Мангуп.
— Что Исайке-то сказал? Обманул, поди.
— Грешен — обманул. Сказал, что приехал из Москвы гонец и что просит великий князь Катерину до весны погостить. За день, сердешная, собралась. Радешенька.
— Ну. за это бог и великий князь тебя судить будут, дело это не мое.
— Говорят, беда к тебе пришла? Ольга будто бы пропала?
— Оленьку нашли. Завтра будет здесь.
— Ну и слава богу. Стало быть, завтра посольство торговое сотворить мне поможешь?
— Помогу.
Теперь, когда Демо приехал в Кафу, атаман был ему не страшен. Теперь он смело мог идти
— Какая наглость, кто бы мог подумать! — воскликнул он. — Хозяева дома оказались мерзавцами. Они не хотят отдавать синьорину Ольгу, требуют выкуп. Узнали, что она дочь богатого купца, и…
— Где у них совесть? — возмущенно произнес Василько. — Где правда?
— Здесь, атаман, правда одна — золото, — сказал Федька Козонок. — Народ дошлый, купят тебя и продадут — оглянуться не успеешь.
— Много ли просят выкупа?
— Пять тысяч сонмов. Но, я думаю, что отдадут за три.
— Я таких денег не то что в руках держать — в глаза не видывал, — сказал Сокол.
— Не скупись, атаман. Поезжай немедля в лес, вези сюда все золото. Я найду менялу…
— Спроси вон Федьку, ежели мне не веришь. Откуда в ватаге золото? Мы ж не грабители.
— Тогда иди к Чурилову. Его дочь — пусть и выкупит. С меня довольно и того, что я ее отнял у татар. Остальное — не моя забота.
Порешили идти к купцу. Демо показал подворье Чуриловых, а сам вернулся домой, сказав свой адрес. Василько долго стоял около высоких глухих ворот, не решаясь войти.
Вдруг ворота открылись, и из них вышел чернобородый человек в синем кафтане. Он взглянул на Сокола, улыбнулся во всю бороду и крикнул:
— Гостишко лесной пожаловал. Посла-боярина ищешь поди? Здесь мы, заходи давай, — и потянул Василька и Ионашу во двор. — Боярину, правда, сейчас не до тебя. Поживешь у меня, подождешь. Опять за конюшего будешь— дело привычное, — и он подмигнул весело.
— Спасибо, Данила Гречин, только пока не говори про меня никому, — попросил Василько. — Так оно будет лучше.
Посоветовавшись с Федькой, атаман решил пристроиться в свите московского посла.
— А ты иди в таверну, коней поставь, да и сам далеко от кабака не уходи. Может, мне понадобишься или из ватаги кто прибудет. Я пригляжусь, как придет удобный случай, про выкуп скажу.
Федька намерения атамановы одобрил и ушел в город.
Утром Семен Чурилов разослал всех слуг искать Деметрио ди Гуаско. Вскоре он появился у подворья Чуриловых. Деметрио провели к Никите.
— Я догадываюсь, синьор Никита, зачем вы меня позвали, но мне не суждено вас обрадовать.
— Уж не случилось ли с Оленькой беды?!
— Слава мадонне — она жива и здорова. Но люди, у которых я ее оставил, оказались самыми безнравственными. Они узнали, что девушка — дочь богатых родителей, и требуют выкупа.
— Ты смотри на него — врет и не краснеет, — по-русски проговорил Семен, — словно они ее выручили. За что же выкуп?
— Не горячись, сынок. У фрягов и такое может быть, — ответил Никита и по-фряжски спросил Демо: — Сколько же они хотят?