У порога великой тайны
Шрифт:
«Отделить компоненты сложной смеси один от другого с помощью ножа! Да это и во сне не снилось ни одному химику-аналитику. И это удалось сделать Цвету!..»
Но вернемся к тем временам, когда адсорбционный хроматографический метод (или просто — хроматографический анализ) только нарождался.
Цвет не мог пожаловаться на то, что его работы вовсе замалчиваются. Статьи его довольно охотно печатали в иностранных
Весною 1903 года Цвет выступил с подробным сообщением о своем открытии на заседании Варшавского общества естествоиспытателей. Сообщение лаборанта встретили с холодком. Но нападок не было.
Вскоре после того Ново-Александровский институт сельского хозяйства и лесоводства, подчиненный Варшавскому учебному округу, объявил конкурс для замещения должности заведующего кафедрой физиологии растений.
Цвет решил принять участие в конкурсе и… провалился: по количеству полученных голосов он из числа пяти кандидатов оказался вторым.
Немалую роль в этом провале, видимо, сыграл официальный письменный отзыв профессора В. К. Залесского о научной работе Цвета. Этот любопытный отзыв, составленный по принципу — все наоборот! — хранится и доныне в архиве Министерства просвещения Российской империи.
Залесский писал: «Господин Цвет по значению ученых трудов значительно уступает остальным кандидатам на данную кафедру. Г. Цвет не вполне еще овладел методами опытных наук, требующих применения строгих приемов исследования, а также точности и осторожности в выводах, так как без критического отношения к фактам высказывает голословные положения и поспешные заключения». Наконец, чтобы уж совсем добить неугодного ему претендента на кафедру, Залесский в конце ссылается на авторитет некоего немецкого ученого, который нашел, что метод, избранный Цветом, пригоден скорее для рубки дров, нежели для точных исследований!
По всей вероятности, ни профессор Залесский, ни его немецкий единомышленник не питали никакой личной вражды к Цвету — он ничем их не задел. Почему же они с таким высокомерным пренебрежением отзывались о нем? Ведь скромный варшавский лаборант в то время был уже автором двадцати семи научных трудов, опубликованных в солиднейших европейских изданиях. И главное в трудах Цвета — поиски наиболее надежного, простейшего метода исследования веществ; незадолго до того как Залесский сел писать свой отзыв, Цвету удалось осуществить заветную мечту химиков — он разделил сложную смесь — хлорофилл — на ее составные части до анализа. Нечего сказать, хороша рубка дров!..
Дело все в том, что не только Залесский и его коллега относились с недоверием к открытию Цвета. И позднее, когда число его работ перевалило за шестьдесят, некоторые выдающиеся исследователи, пользующиеся доныне мировой известностью, отрицали заслуги Цвета перед наукой. Но вряд ли можно считать это исторической случайностью, как многим представляется.
Лишь спустя четыре года после неудачи на конкурсе, в 1907 году, Цвету удалось получить кафедру ботаники и агрономии в ветеринарном институте. Еще через год его избрали профессором ботаники и микробиологии Варшавского политехнического института.
Время иногда старательно стирает со страниц истории ближайшие события, оставляя освещенными факты далекого прошлого. О Цвете, почти современнике нашем, мы знаем немногим
Архив Михаила Семеновича пропал. Если отыщутся в многострадальной Варшаве, разрушенной гитлеровцами и отстроенной заново, какие-нибудь документы, связанные с личной жизнью Цвета, то это будет счастливой случайностью. Не осталось близких ему людей, которые могли бы о нем порассказать. Даже прямых учеников у Цвета не было. Судьба бросала его из города в город, из одного учебного заведения в другое. А на создание школы ученый тратит десятки лет. И лишь опубликованные Цветом работы свидетельствуют о неустанном напряженном труде ученого, который продолжал развивать и совершенствовать открытый им хроматографический анализ.
В начале 1910 года вышел в свет отдельной книгой самый крупный по значению и по размеру труд Цвета: «Хромофиллы в растительном и животном мире».
Цвет представил свою книгу на соискание ученой степени доктора ботаники. Защита состоялась осенью 1910 года в Варшавском университете. И вот он — доктор ботаники. Второй раз доктор. Он говорит об этом с легкой иронией, как тогда в Казани, после защиты магистерской. Это формальность. Ее нужно выполнить, иначе трудно — ох, как трудно! — работать в стране, где господствуют чинопочитание и протекция.
Долгим оказался путь от женевской докторской диссертации до варшавской: пятнадцать лет. Годы эти не пропали даром, Цвет ведь трудился для науки, а не для получения степени. И работа его, представленная на соискание докторской, оказалась первоклассной. Это поняли и многие современники Цвета. В 1911 году Российская Академия наук присудила доктору Цвету за его «хромофиллов» Большую премию.
Но и после такого признания хроматографический анализ почти никем не применялся еще долгих двадцать лет…
Разразилась первая мировая война. Не бывало еще таких войн, которые бы способствовали развитию науки, хотя и находятся служители милитаризма, пытающиеся убеждать нас в обратном.
Война, в сущности, положила конец научному творчеству Михаила Семеновича Цвета. Последняя из опубликованных им работ (шестьдесят вторая по счету) помечена 1914 годом.
В 1915 году, когда дивизии кайзера Вильгельма вторглись в Польшу, варшавский Политехнический институт спешно был эвакуирован в Нижний Новгород. Тесное, неудобное помещение, которое дали институту, мало годилось для чтения лекций и уж совсем не подходило для развертывания лабораторий. Цвету же, в сущности, и развертывать было нечего. Хрупкий, слабого здоровья, одинокий, он почти ничего не успел взять с собой при спешном отъезде из Варшавы. Погибли дорогие приборы, реактивы, драгоценные записи. Погибли и все личные его вещи, а главное — библиотека, которую он любовно собирал со студенческих лет.
Три года пробыл он в Нижнем Новгороде. Об этих годах нам почти ничего не известно. Вероятно, он имел возможность лишь кое-как вести занятия со студентами.
Грянула освежающая гроза Великой Октябрьской социалистической революции. Цвет не последовал примеру тех, кто, испугавшись этой грозы, перебежал в стан белых.
В 1918 году его избрали профессором Юрьевского университета, эвакуированного в годы войны, когда немцы угрожали Прибалтике, из Эстонии в Воронеж.
Переехав из Нижнего Новгорода в Воронеж, Михаил Семенович надеялся возобновить здесь свои исследования. Но летом 1919 года, на сорок седьмом году жизни, его настигла смерть…