У рыбацкого костра
Шрифт:
– Ну, как водичка?
– с гордостью осведомился Яшка, когда Володя отошел от колодца.
– Законная!
– отозвался Володя и поежился.
– Небось, в Москве такой нету?
– ядовито прищурился Яшка.
Володя ничего не ответил, только втянул сквозь сжатые зубы
воздух и примиряюще улыбнулся.
– Ты ловил ли рыбу-то?
– спросил Яшка.
– Нет… Только на Москве-реке видел, как ловят, - упавшим голосом ответил Володя и робко взглянул на Яшку.
Это признание несколько смягчило Яшку, и он, пощупав банку с червями, сказал
– Вчера наш завклубом в Плешанском богаче сома видал…
У Володи заблестели глаза. Сразу забыв о своей неприязни к
Яшке, он быстро спросил:
– Большой?
– А ты думал! Метра два… А может, и все три - в темноте не разобрать. Наш завклубом аж перепугался, думал - крокодил. Не веришь?
– Врешь!
– восторженно выдохнул Володя и подернул плечами. Но по его глазам было видно, что верит он всему безусловно.
– Я вру?
– Яшка изумился.
– Хочешь, айда вечером ловить? Ну?
– А можно?
– с надеждой спросил Володя; уши его порозовели.
– А чего!
– Яшка сплюнул и вытер нос рукавом.
– Снасть у меня есть. Лягвы, вьюнов наловим… Выползков захватим - там голавли еще водятся - и на две зари! Ночью костер запалим… Пойдешь?
Володе стало необыкновенно весело, и он теперь только почувствовал, как хорошо выйти утром из дому. Как славно и легко дышится, как хочется побежать по этой мягкой дороге, помчаться во весь дух, подпрыгивая и взвизгивая от восторга.
Что это так странно звякнуло там, сзади? Кто это вдруг, будто ударяя раз за разом по натянутой тугой струне, ясно и мелодически прокричал в лугах? Где это было с ним? А может, и не было? Но почему же тогда так знакомо это ощущение восторга и счастья?
Что это застрекотало так громко в поле? Мотоцикл?
Володя вопросительно посмотрел на Яшку.
– Трактор!
– сказал важно Яшка.
– Трактор? Но почему же он трещит?
– Это он заводится. Сейчас заведется. Слушай… Во-во… Слыхал? Загудел! Ну, теперь пойдет! Это Федя Костылев - всю ночь пахал с фарами… Чуток поспал, опять пошел.
Володя посмотрел в ту сторону, откуда слышался гул трактора, и тотчас спросил:
– А туманы у вас всегда такие?
– Не… Когда чисто. А когда попоздней, к сентябрю поближе, то, глядишь, и инеем вдарит. А вообще в туман рыба берет - успевай таскать!
– А какая у вас рыба?
– Рыба-то? Рыба всякая. И караси на плесах есть, щука… Ну, потом эти - окуни, плотица, лещ… Еще линь - знаешь линя?
– как поросенок. То-олстый! Я сам первый раз поймал - рот разинул.
– А много можно поймать7
– Всяко бывает. Другой раз кило пять, а другой раз так только… кошке.
– Что это свистит?
– Володя остановился, поднял голову.
– Это? Это ути летят.
– Ага… знаю… А это что?
– Дрозды звенят. На рябину прилетели к тете Насте в огород. Ты дроздов ловил?
– Никогда не ловил.
– У Мишки Каюненка сетка есть, вот погоди, пойдем ловить. Они, дрозды-то, жадющие… По полям стаями летают, червяков из- под трактора
Деревня осталась позади. Бесконечно потянулся низкорослый овес. Впереди еле проглядывала темная полоса леса.
– Долго еще идти?
– спрашивал Володя.
– Не… Вот рядом, - каждый раз отвечал Яшка.
Вышли на бугор, свернули вправо, лощиной спустились вниз, прошли тропкой через льняное поле, и тут совсем неожиданно открылась перед ними река. Она была небольшой, густо поросла ветлой, ракитником по берегам.
Солнце наконец взошло; тонко заржала в лугах лошадь, и как- то необыкновенно быстро посветлело, порозовело все вокруг; отчетливей стала видна роса на елках и кустах, туман пришел в движение, поредел, стал неохотно открывать стога сена, темные на дымчатом фоне близкого теперь леса.
Рыба гуляла. Раздавались тяжелые редкие всплески, вода волновалась, тихонько покачивалась прибрежная куга.
Володя готов был хоть сейчас начать ловить, но Яшка все шел берегом реки, и скоро они по пояс вымокли в росе. Река ясно звенела на перекатах, часто разливалась глубокими мрачными омутами. Наконец Яшка шепотом сказал: «Здесь!» - и стал спускаться к воде. Нечаянно он оступился, влажные комья земли посыпались из-под его ног, и тотчас же, невидимые, закрякали утки, заплескали крыльями, взлетели и потянули над рекой, пропадая в тумане. Яшка съежился и зашипел, как гусь. Володя облизал пересохшие губы, спрыгнул вслед за Яшкой вниз. Оглядевшись, он поразился хмурости в этом омуте. Пахло глиной и тиной, вода была черной, ветлы в буйном росте почти закрыли небо, и, несмотря на то, что верхушки их уже порозовели от солнца, а сквозь туман виднелось синее небо, здесь, у воды, пронизывала сырость, было угрюмо и холодно.
– Тут, знаешь, глубина какая!
– Яшка округлил глаза.
– Тут и дна нету…
Володя отодвинулся от воды, вздрогнул, когда у противоположного берега гулко ударила рыба.
– В этом бочаге у нас никто не купается…
– Почему?
– слабым голосом спросил Володя.
– Засасывает… Как ноги опустил вниз, так все… Вода, как лед, и вниз утягивает. Мишка Каюненок говорил, там осьминоги на дне лежат.
– Осьминоги только в море, - неуверенно сказал Володя и еще отодвинулся.
– В море… Сам знаю! А Мишка видал! Пошел на рыбалку, идет мимо, глядь - из воды щуп, и вот по берегу шарит… Ну? Мишка аж до самой деревни бегом! Хотя, наверное, он врет, - несколько неожиданно заключил Яшка и стал разматывать удочки.
Володя приободрился, и Яшка, уже забыв про осьминогов, нетерпеливо поглядывал на воду, и каждый раз, когда с шумом всплескивала рыба, лицо его принимало напряженно-страдаль- ческое выражение.
Размотав удочки, он передал одну из них Володе, отсыпал ему червей в спичечную коробку и глазами показал место, где ловить.