У рыбацкого костра
Шрифт:
– Эх вы, сазаны!
Забравшись на корму, я обернулся и глянул вниз. Матрос очень бережно подсаживал маму, и усатое лицо его, чуть видное глубоко в темноте, показалось мне очень добрым.
Быстро спустились по трапу пассажиры, для которых вызывалась лодка, и пароход пошел полным ходом. Я насилу отыскал позади, в черной ночи, крошечный желтый огонек, скоро исчезнувший бесследно: это поплыла к далекому берегу лодка, и я подумал, что нигде не было бы страшно с усатым матросом.
Мама нашла удобное место недалеко от машины, чтобы было теплее. Когда мы с Колей устроились, я спросил у него шепотом:
– Знаешь, кто, наверное, про нас все рассказал?
– Санька Широкий нос, - шепнул Коля.
– Давай
– А про сазанов?
– А про сазанов скажем, что мы их съели.
– Ага, - согласился Коля.
Все было ясно. Я почувствовал, что мама положила мне на плечо руку и что теплым, шумным, как машина, приливом меня понес куда-то сон.
‹№ 13, 1959)
Николай Грибачев
Лещи ушли…
Если бы моего приятеля Федю Ершова разбудить среди ночи и сказать, что имеется возможность приобрести зеленую леску и необыкновенной прочности крючки, он потратил бы две минуты на одевание и прошел бы двадцать километров пешком. Погоду при этом можно было не принимать во внимание - он столько вылежал в пургу и мороз у лунок на подледном лове, столько гроз и дождей прошумело над его головой у перекатов и омутов, что все остальное до конца жизни никакого значения для него уже не имело. Днем Федя добросовестно редактировал сельскохозяйственные брошюры, а вечером бежал на реку, где и оставался до тех пор, пока омут доверху не засыпался звездами. По своему типу он принадлежал к бродяжьему племени поплавочников, и его обычное снаряжение состояло из трехколенной удочки, соломенной шляпы, клетчатой рубашки и резиновых сапог; в полях шляпы помещались три-четыре запасных крючка с поводками, в голенище торчал кухонный нож, который одновременно сходил за отвертку, штопор, шило и топор, на поясе в холщовом мешочке висели черви. Особенность его заключалась в том, что он презирал всякие рыболовецкие наставления и инструкции, не слушал ничьих советов и не обобщал своего опыта. Это был рыболов-импровизатор, всецело полагавшийся на собственное вдохновение.
Второй герой этой истории, молодой экономист Вася Кошелев, ловил рыбу несуетливо и расчетливо. Федя бегал по берегу, делая пробные забросы, и его принципиальные установки можно было бы короче всего выразить строкой известной песни «Кто ищет, тот всегда найдет». Вася выбирал место и сидел недвижимо, как памятник, - он руководствовался принципом, что рыба есть везде, надо только уметь ее поймать. Его донки были изящны по отделке и безукоризненны по оснастке; выходя на рыбалку, он учитывал показания барометра и термометра, направление ветра, движение облаков, конфигурацию берега, характер водной растительности, положение собственной тени и еще многое другое. У него были зеленые удилища, зеленые лески, зеленые с белыми хвостиками поплавки, зеленые рубашки и кепка и синие глаза - короче говоря, он был замаскирован настолько, что язи и лещи могли бы обнаружить его только с помощью радиолокации. В соответствии с наставлениями он непрерывно менял приманки, ловил на горох, на пшеницу, на картошку - на все полевые и огородные культуры, кроме редьки и хрена. С Федей его роднило только то, что они оба были белобрысы, молоды и не женаты.
Как-то во время отпуска мы компанией на недельку выехали половить рыбу. Оборудование нашего лагеря состояло из костра, на котором попеременно кипятились чай и уха, из куска брезента, натянутого между двумя ореховыми кустами, из дубовой рощи, синего неба с кучевыми облаками, ковра луговых трав, небрежно раскатанного вдоль всего берега, речного плеса и нескольких омутов. Два дня наша жизнь
В полдень, отловив рыбу и пообедав, мы нанесли дружеский визит соседям. Церемония представления, как всегда в таких случаях, была простой и быстрой. Наше внимание привлекала большая семейная сковорода - на ней жарились сочные. куски крупной широкой рыбы. Мы тоже перед этим ели жареную рыбу, но она ни в какое сравнение с этой не шла.
Правда, ночью нам на закидушку позвонил соменок, но свести с нами знакомство поближе отказался и ушел с половиной крючка. Это был грабеж со взломом, тем более что пескарь, сидевший в качестве наживки на крючке, попал не по адресу - он предназначался судаку.
– Караси?
– спросил наш Федя, косясь на сковородку.
– Хорошая рыба, но явно тоскует по сметане…
– Лещи, - сказал один из пап.
– Карасей ловить нечем.
Мы поочередно оглядели пап. Можно было отдать голову на
отсечение, что не их переметы пришли на берег с этой рыбой. Закономерным оставалось только одно предположение, которое мы и высказали:
– Купили?
– Что вы!
– засмеялись папы.
– Кто же покупает рыбу на реке? Это Саша наловила.
– Какая Саша?
– Да вот она идет!
Мы обернулись. Стройная, легкая, как горлинка, к костру подходила девушка с бамбуковым удилищем на плече и двумя голавлями на кукане. Из-под зеленой брезентовой панамки выбивались темные волосы, черные, как смородина, круглые глаза ее глядели дружелюбно и весело. Она поздоровалась с нами и смутилась, отчего смуглые щеки ее слегка порозовели.
– В полдень рыба обычно не берет, - с профессиональной завистью заметил Федя, поглядывая внезапно посветлевшими глазами, то на голавлей, то на Сашу.
– В полдень она отстаивается, - со всей научной основательностью подтвердил Вася Кошелев.
– Это общеизвестный факт!
– А рыба, наверное, и не знает об этом, - усмехнулся папа.
– У нее всегда берет, круглые сутки… Третьего дня уже при луне она выловила двух сомят!
Мы припомнили свой утренний улов, и нам стало неловко: по три десятка окуней и красноперок на брата - вот и вся добыча. Мы поинтересовались у Саши - давно ли она ловит и почему она, девушка, вдруг увлеклась удочками? Она рассказала, что учится в педагогическом институте и зимой очень тоскует по родному селу, в котором провела детство у бабушки, что с малых лет она привыкла к реке и вместе с ребятишками пристрастилась к удочке. А сельские ребятишки знают все повадки рыбы не хуже, чем профессора-ихтиологи.
– Но сознайтесь, что на леща вы попали случайно, - заметил Федя.
– Лещи отсюда ушли…
– От меня не уйдут!
– засмеялась Саша.
– Куда им уходить? И никакой случайности тут нет, я ловлю лещей не в омуте, а на проходе - здесь под берегом что-то вроде подводной канавки в дне, и лещи совершают ежедневно свою кругосветку… Я их перехватываю по пути!
На свою стоянку мы вернулись подавленные и пристыженные - подумать только, студентка института побила таких прожженных рыболовов, как мы! Если бы нам об этом рассказали, мы бы не поверили, но с фактами ничего поделать нельзя.