У стен Ленинграда
Шрифт:
— Все стоят. — Командир взглянул на светящийся циферблат часов. — А с шумом ворваться к ним рискованно, повременим немного.
Наши саперы заложили взрывчатку у бойниц дота. Концы шнура отбросили в сторону.
— Все в порядке, товарищ командир, — сказал чуть слышно один из них, только бы огонька к фитильку, и дотика словно и не было.
Справа от нас где-то совсем близко слышались говор и смех гитлеровцев. В тылу противника, из-за разрушенного кирпичного здания станции Лигово, в небо взлетели одна за другой разноцветные
— Развлекаются, гады, — прошипел сквозь сжатые зубы Собинов. — Эх! Добраться бы к ним! Небось там одни офицеришки собрались.
— А ты, Леня, поначалу влезь к ним в траншею, а там и гляди, что делать сподручней. В гостях, брат, — не дома, — прикрыв рот ладонью, пошутил пожилой сапер.
Прошло еще несколько долгих минут ожидания. Мороз крепко щипал лицо и руки. Время от времени я поглядывал на черные силуэты немцев и прислушивался. Один из них, долговязый детина с обмотанной каким-то белым тряпьем головой, круто повернулся, отбросил в сторону окурок, шагнул к доту, с силой пнул ногой в дверь, что-то сказал своим коллегам и скрылся внутри.
Я видел, как нервно кусал губы лежавший со мной рядом Собинов. Мой автомат был направлен на стоявших в траншее немцев. Вдруг заработал вражеский станковый пулемет. Романов воспользовался его трескотней и двумя пистолетными выстрелами уложил немцев. Не теряя ни секунды, мы съехали на спинах в траншею. Орлов и Собинов выбросили за бруствер убитых, а Романов с остальными товарищами блокировал дот. Мы ждали появления вражеских солдат. Романов шепнул мне:
— Будем ждать выхода третьего.
Пулемет строчил и строчил, опустошая ленты одну за другой.
— Чего ждать? — прохрипел Орлов. — Прикончить на месте, и все!
— Нельзя, будем ждать, — ответил Романов.
Теперь уже слева от нас совсем близко были слышны голоса немцев. Я осмотрелся. В ста метрах, не дальше, из железного рукава, возвышавшегося над холмиком, шел дым. Видимо, это был жилой блиндаж.
Дверь дота распахнулась. На пороге появился белоголовый немец. Он вздрогнул, увидев у своего носа дуло пистолета, и поднял руки вверх. Романов вырвал у него автомат и вытащил из чехла нож. Собинов сунул немцу в рот кляп. Схваченный фашист не успел крикнуть, а только мигал выпученными белесыми глазами.
Романов приказал двум саперам взять языка, отползти в нейтральную зону и ждать нашего возвращения. Саперы уволокли пленного. Мы замели на бруствере их след на снегу и стали пробираться дальше.
Кругом было тихо. Мы шли к жилому блиндажу.
Вдруг меня с силой дернул за рукав куртки Орлов. Мы укрылись.
— Видишь? Вон там.
— Нет.
— Гляди сюда. — Коля указал рукой на живое чучело, завернутое в тряпье, поверх которого висел автомат. Это был часовой.
Мы считали шаги немца: он делал точно двадцать шагов в нашу сторону и двадцать обратно.
— Куда же он прячет свои руки? — шепнул мне Орлов. — Весь в тряпье. Не знаю, как его и взять.
Гитлеровец
— Гранаты! — отрывисто скомандовал Романов.
Противотанковые гранаты с шипением полетели я распахнутую дверь вражеского блиндажа.
Романов, Собинов, Григорьев и я успели отбежать от места взрыва. Орлов не успел этого сделать. Вражеское жилье рухнуло. Николай, держась одной рукой за кромку траншеи, а другой за грудь, сделал несколько шагов к нам и покачнулся. Собинов успел подхватить его. Орлов прерывисто, тяжело дышал, изо рта лилась кровь.
— Что-то в грудь ударило, — сказал Орлов и потерял сознание.
После того как затихли взрывы, мы несколько мгновений стояли на месте, выжидая появления немцев, но их не было.
Собинов нес Орлова на руках, Романов и Григорьев быстро шагали к насыпи железной дороги. Я шел последним и следил, чтобы немцы неожиданно не напали на нас.
Недалеко от того места, где мы вошли в траншею, нас встретил сапер. Срывающимся от волнения шепотом он доложил:
— В дот пришли пятеро немцев, они долго галдели, ругались по-русски. У них в доте есть телефон, я слыхал, как они крутили ручку. После взрыва двое убежали за насыпь, а трое остались в доте, не шумят, тихохонько сидят, чего-то выжидают.
— Ты-то как сюда попал? — спросил Романов.
— Я прополз по брустверу подальше от дота и лежал, а как услышал, что вы идете, вот и спустился к вам. Предостеречь.
— А пленного где оставил?
— Он вовсе застыл, товарищ командир, Алексеев уволок его в нашу траншею.
— Хорошо. Ребята унесут раненого товарища, а ты жди нас возле дота, где заложил взрывчатку.
— Как же они пройдут? — возразил сапер. — Ведь в доте немцы. Надо выждать, товарищ командир.
— Делайте то, что приказано.
Одним махом боец вспрыгнул на бруствер. Собинов и Григорьев подняли Орлова, все еще не пришедшего в сознание. Вскоре и они скрылись. Мы с Петром остались в траншее врага.
— Выход у нас один, — сказал Романов, — идти к доту. Я попытаюсь вызвать немцев в траншею, иначе они заметят наших и перестреляют из пулеметов.
Мы осторожно подобрались к огневой точке врага. Петр приоткрыл дверь и на немецком языке крикнул:
— Ребята, сюда, в нашей траншее русские!
Послышались торопливые шаги. Вскоре один за другим к нам вышли три немца. Романов срезал их автоматной очередью, и мы выбрались из вражеской траншеи. За бруствером сапер держал наготове конец шнура, ожидая нас.