У тебя клыки?
Шрифт:
У меня не было шанса поговорить с ней наедине до тех пор, пока новая группа не собралась начать выступление. Все палатки кроме пирсинговой закрылись. Большинство людей с ярмарки отправились посмотреть на группу, поучаствовать в танцах и потолкаться. Питер думал, что это было хорошо для бизнеса, иметь возможность всем объединиться и сказал, что это идеально подходит для постоянных клиентов. Имоджен всегда отправлялась посмотреть на группы, и почти всегда проводила два часа в куче людей, танцуя с одним или другим парнем, избегая Элвиса, который пытался убедить ее танцевать только с ним. Я обычно
Я подождала, пока Иможден закончит со своим последним клиентом. Она поглядывала в сторону большой палатки, когда громкоговоритель затрещав, ожил, а затем Питер объявил группу.
– Вот, возьми это, – сказала Имоджен, пихая мне свою коробку для денег. Она была битком набита форинтами и евро.
– Что ты хочешь, чтобы я с этим сделала? – спросила я, задаваясь вопросом, не снимала ли она сколько-нибудь сверху для своих покупок, и тут же почувствовала вину, даже думая так о ком-то, кто был моим другом.
– Пожалуйста, передай это Питеру за меня. Я так хочу послушать Отковыренные Струпья.
Это было название группы – Отковыренные Струпья. Знаю. Для меня это тоже было запредельно. Хотя, полагаю, могло быть и хуже. Это могли быть и Маринованные Струпья[19].
Я немного пожевала губу.
– Разве тебе не полагается пересчитать это и все такое, так, чтобы ты смогла забрать свою долю?
– Ты же можешь это сделать за меня, а? Пожалуйста, Фран. – Она наполнила рунными камнями большую кожаную сумку и наградила меня сияющей улыбкой.
– Постой, Имоджен. Я хотела спросить тебя… гм…
– Да? – Она стояла, нетерпеливо постукивая ногой, ее глаза наблюдали за всеми теми людьми, устремившимися в большую палатку, когда визг ответной реакции отразился по всей ярмарке. Группа явно готовилась начать.
– Ты сегодня ходила по магазинам? Я искала тебя, но не нашла.
– Да, я была в Шопроне. – Это был большой город, примерно в десяти километрах вниз по дороге. – Это все, что ты хотела?
– Нет. Гм. Ты что-то купила?
Она посмотрела на меня так, словно моя голова превратилась в обезьянью.
– Одежду.
– Много? Я имею в виду, ты сделала много выгодных покупок?
Она рассмеялась своим чуть звенящим смехом, напомнившим мне бормотание ручейка.
– Фран, я никогда не делаю выгодных покупок. Это так по-крестьянски.
Она быстро начертила оберег над моей головой и рванула в сторону большого шатра. Я вздохнула. Все уже было сказано про мои детективные навыки. Я расспрашивала людей весь день и не продвинулась в своем расследовании ни на йоту. Исключая то, что теперь я знала, что вероятно каждый, связанный с ярмаркой, мог кратко коснуться сейфа… но я ощутила только семерых людей на его ручке. Это не имело смысла. Это просто не имело смысла.
Я провела десять минут, подсчитывая выручку Имоджен, записывая сведения в ее регистрационную карточку и аккуратно складывая все в коробку. Потом я отправилась вылавливать Питера.
– Эй, Питер. Иможден дала мне это, чтобы передать тебе. Я пересчитала деньги и записала все в карточке.
– Что?
Питер был позади палатки с
Небольшая лысеющая голова Питера пританцовывала под музыку, становившуюся все громче и громче.
Басы положительно пульсировали в моих зубах, настолько они были громкими. Ведущий певец орал на немецком в микрофон. Я всегда убавляла громкость в наушниках, когда слушала музыку – звучание определенно лучше, когда оно тише – но это же нелепо! Визжащий звук от больших электрогитар был таким всеобъемлющим, заполнившим все, каждое местечко и снаружи палатки, и внутри людей. Я чувствовала его медленное движения по краям своего мозга и знала, что Абсент удалось найти группу, знающую какой-то вид волшебства.
Вероятно, они использовали магию заставляющую публику обожать их – Имоджен сказала, что это довольно стандартная штука.
Я повторила свои слова, проревев их примерно в четырех дюймах (десяти сантиметрах) от его уха. Этого едва хватило, чтобы быть услышанной.
Он кивнул и взял коробку с наличными, подоткнул под мышку и зааплодировал, когда музыка прекратилась.
Я не хотела касаться его. Я коснулась большего количества людей сегодня днем, чем за весь месяц, и хотела вернуть мозги на место. Я провела несколько секунд сходя с ума от того, что моя мать могла мной манипулировать, когда необходимо делать вещи, которые я ненавидела больше всего, но потом моя внутренняя Фран указала на то, что я предложила делать это в обмен на кое-что, что я хотела.
Я ненавидела, когда мой мозг делал подобные вещи.
Началась следующая песня. Я решила, что не было никакого способа, которым я возможно могла прямо подойти и спросить Питера, не обокрал ли он сам себя для какой-то цели, я не могла этого представить, поэтому скрежеща зубами, и содрав перчатку со своей левой руки, бочком приблизилась к нему. Он подпрыгивал и пританцовывал в «Я крут и могу танцевать» манере, которая, как считают взрослые, делает их похожими на знающих как танцевать (чего они не умеют). Я позволила своей руке легко коснуться его на пару мгновений, повернувшись таким образом, чтобы именно моя ладонь коснулась его руки. Он даже и не заметил, когда я убрала ее.
А я заметила. Я отступила, упершись в Бена.
– Привет, – проорала я, пытаясь казаться непринужденной, будто меня не волновало, был он тут или нет, но попытка провалилась, когда он усмехнулся мне. Я не могла противиться его усмешкам. Они заставляли меня всю пылать и смущаться внутри.
– Потанцуем? – прокричал он в ответ, и махнул головой в сторону кучи людей, танцующих как сумасшедшие на главной площадке палатки.
– Конечно.
Он схватил меня за руку, опустил взгляд, и, даже не спросив, стащил перчатки и засунул их в свой задний карман. Он протянул руку к другим перчаткам. Я отдала их ему. Он пропихнул нас сквозь толпу, пока мы не оказались в ее середине. Здесь должно быть было сотни три народу, стиснутых в палатке, все танцевали как безумные. Бен придерживал меня рукой, когда мы присоединились к ним, но это с трудом выходило, поскольку каждые пару секунд кто-то ударял меня локтем, или толкал ногой, или бил рукой по спине, или хлестал волосами.