У тебя клыки?
Шрифт:
О'кей, иногда было удобно иметь мамой – ведьму. Хотя, большую же часть времени это напрягало. Но как не любить мать, которая так услужлива и знает, как печь печенье…
– Ты же не думаешь, что я фрик, не так ли? – голубые глаза Имоджен превратились в черные. Это было одной особенностью ее вида, как она мне сказала. Их глаза меняли цвет от сильных эмоций.
– Нет, ты нет, ты же не виновата, что твой отец был вампиром.
– Темным, – поправила она, суетясь со свечами. Они были специально сделаны моей мамой, призывающие свечи, связанные с чарами и травам, чтобы усилить ясность ума и связи с Богиней.
Я кивнула. Одной из первых вещей, что Имоджен сказала
– Ты не фрик только потому, что твоего отца проклял какой-то Лорд демонов. И тебе не нравится пить кровь или что-то вроде.
Имоджен пожала плечами.
– Это да. Это не очень приятно. Я предпочитаю Франковку[5], – это было любимое вино Имоджен, единственное, что она пила. У нее имелся запас на всякий случай, который она таскала за собой из города в город. Она сказала, что это напоминает ей о доме в Чехии. – Думаю, дорогая Франческа, тебе просто необходим друг.
Я пинала пучок травы и наблюдала уголком глаза, как она начертила несколько символов в воздухе. Все вампиры – простите, Моравцы– могли рисовать обереги. Мама приставала к Имоджен с просьбой научить ее как это сделать, но по какой-то причине та отказывалась.
– У меня есть друзья, много друзей.
Это было еще одной ложью, у меня не было дома друзей, но я полагала, что не должна быть более жалкой, чем уже была.
– Не в Орегоне, здесь. Тебе нужны друзья здесь. – Она не смотрела наверх, когда вычерчивала другой символ на брошенной скатерти.
– У меня и тут тоже есть друзья. Есть ты.
Она улыбнулась и подозвала меня к себе. Я наклонилась вперед. В затылке появилось покалывание, когда ее пальцы затанцевали в воздухе в миллиметре от моего лба. Она однажды уже рисовала оберег, когда я только что прибыла и Элвис – местный любитель флирта – попытался приударить за мной. Наличие оберега вызывает странное чувство, как если бы воздух вокруг тебя стал гуще и тяжелее, вроде кокона. Я никогда вообще-то не видела, как работает защита (у мамы имелось несколько слов к Элвису, слов вроде «мужественность усохнет и отвалится, если ты когда-нибудь тронешь ее пальцем»), но все же, это был хороший жест со стороны Имоджен, применить немного ее силы ко мне.
– Я польщена, Фран. Ты, честно, одна из моих лучших приятельниц.
Я попыталась не улыбнуться. Имоджен говорила как актер из старых английских фильмов – с очень глубокими гласными, всей надлежащей и совершенной грамматикой, с кучей значительных фраз, как профессор, что обычно назначал свидания маме, но с примесью модного сленга, странно звучавшего в сравнении. Хотя она этого не знала, а я не хотела ранить ее чувства.
– И мне так же нравится Питер. Он хороший, когда не лебезит перед Абсент.
– Да это так. Они странная пара… – Она поставила маленькую коробку, где хранила свои деньги за толкование судьбы под стол и смахнула пыль со стула. – Ты знала, что они близнецы?
Я покачала головой. Они не были похожи на близнецов. У Абсент были розовые волосы, тонкие, словно нарисованные карандашом брови, и нервная улыбка, в то время как Питер был коротышкой, лысым и с добрыми, мягкими глазами, я слышала, что они купили ярмарку у людей которые обычно работали здесь, группа распалась, когда оказалось что предыдущие владельцы оказались психопатами-убийцами, прикончившими кучу женщин по всей Европе.
И вы удивляетесь, почему я хотела отправиться домой?
– Они
Я усмехнулась, после быстрой проверки удостоверившись, что никого не было рядом (вы не можете быть слишком осторожны с тем, что имеет отношение к Абсент).
– И потом есть Сорен. Он тоже друг.
– Да, есть Сорен, – сказала она садясь и расправляя свою отделанную тесьмой ретро рубашку в стиле семидесятых от Стиви Ника. Я могла бы сказать, что она пыталась казаться всезнающей, способ к которому обращаются взрослые всякий раз, когда вы рассказываете о парне своего возраста. Дело в том, что Имоджен выглядела так, словно она только на несколько лет старше меня, приблизительно лет двадцати, так что иногда я забывала, что жизнь такая долгая, как ее, сделала ее более взрослой, чем любой взрослый, которого я знала. – Он очень милый мальчик.
– С ним все в порядке, – сказала я, реально бесстрастно. Я не нуждалась в том, чтобы Имоджен говорила всем, что я втюрилась в Сорена. Я не втюрилась, на случай если вам интересно. Сорену было пятнадцать (на год моложе меня), у него были рыжеватые волосы и усеянное веснушками лицо, и он был на три дюйма ниже и вероятно на пять фунтов легче. Однако он был единственным человеком на ярмарке, кто оказался близок мне по возрасту, так что мы зависали вместе.
– Думаю, возможно… – Имоджен глянула вверх и лучезарно улыбнулась трем молодым женщинам, которые приблизились к ее столу. Они спросили ее что-то на венгерском, и после, наградив меня извиняющимся взглядом, она ответила и махнула им на стулья с другой стороны стола. Клиенты. Мне было немного одиноко и я любила постоять и поболтать с Имоджен, но первое, что я выучила, когда мама притащила меня сюда месяц назад, что выгодные клиенты на первом месте. Я подарила Имоджен легкий кивок и отправилась прочь, поискать где был Сорен.
Готская ярмарка обычно размещалась в основную подковообразную форму, с большим шатром у основания «подковы», и двумя длинными крыльями, состоящими из личных палаток, со всевозможными «талантами» вдоль одной стороны и торговыми палатками вдоль другой.
Палатки не были кемпинговыми; они были сделаны из толстой парусины, расписанной в дикие цвета и еще более дикого дизайна, все они были спереди открыты, у некоторых имелись деревянные панели для прочности. Большинство могли быть быстро установлены или собраны, и упакованы в длинные брезентовые чехлы. Сорен большей частью помогал с установочной и демонтажной частью работы, но он так же исполнял случайные поручения, поручения своего отца (Питера), которые тот собирался сделать, но на которые никогда не хватало времени.
Я побрела вниз мимо линии палаток, снующих туда-сюда ранних посетителей ярмарки, прислушиваясь, но не понимая, к речи на других языках вокруг себя. Большие фонари закрепленные вдоль проходов были включены, так как солнце только что село, отбрасывая мрачные тени на небольшие проемы и пустоты на покрытом травой поле, где проводилась ярмарка. Соблазнительные, пряные ароматы шли от палатки продавца еды, смешиваясь со слабым тягучим запахом нагретой солнцем земли под моими босоножками. Я махнула маме, которая советовала кому-то чары. Дэвид, ее кот, сидел на столе, похожий на черный мясной рулет, его передние лапы были подвернуты под грудь, а белые усы дернулись, когда он наблюдал за моей прогулкой. Дэвид на самом деле не любил меня, я же терпела его главным образом потому, что люблю кошек, но так же и потому, что мама сказала, что он очень мудрый.