У тебя клыки?

Макалистер Кейти

– Я просто хочу нормальную жизнь, – заорала я на Бенедикта. – Это что, так плохо? Я неБаффи Истребительница Вампиров!

От него прозвучало легкое ворчание, когда он встал на колени.

– Здорово. А я не стану играть роль Энджела, если ты собираешься слишком часто нападать на меня.

Я стояла перед палаткой, часть меня рвалась сбежать от него, другая часть хотела извиниться. Все что он делал, был добрым со мной, а я отплатила на эту доброту, пнув его туда, куда

полагается.

О, молодец, Фран.

– Ты смотрел Баффи! – сказал мой бестолковый рот. Было похоже, словно я рехнулась или что-то вроде того. Я должна была либо сбежать, либо извиниться, а не стоять тут, разговаривая о кино с, истинная Богиня, Моравским Темным. – Какой сезон твой любимый?

– Третий. – Он поднялся на ноги, тяжело дыша, и стоял, скрючившись, упершись руками в колени.

– О. А мне нравится четвертый. Спайк обалденный. – Он ничего не сказал, только медленно выпрямлялся пока не встал более или менее нормально. – Гм. Ты в порядке?

Он кивнул, его рука дернулась так, словно он хотел потереть себе пах, но не стал этого делать у меня на глазах. Я ощутила себя еще более виноватой.

– Извини.

Я уставилась на него, моргая как идиотка.

– Что?

– Я сказал, «извини».

Я заморгала еще сильнее, пока не поняла что делаю.

– Ты извиняешься передо мной? За что?

– Что пугаю тебя. Я не должен был вываливать на тебя все так быстро.

– Ох. – Моя внутренняя Фран-доставала, которая всегда пытается заставить меня поступать правильно, сильно пнула меня.

– Гм. Мне тоже жаль. Я не должна была ранить тебя. Ладно, я сделала это, потому что ты повел себя слишком властно, но сейчас я сожалею, что ты это сделал. Я имею в виду, сожалею, что я сделала. Мы оба сделали. – Великолепно, теперь я похожа на умалишенную. Если у него раньше были какие-то сомнения, что я была королевой среди всех фриков, теперь их не стало. Я – умалишенный фрик.

– Ты не фрик, – устало сказал он, словно говорил это уже не раз.

– Прекрати это! Никто не смеет лезть в мой мозг без приглашения.

– Извини, – снова сказал он, и потер шею.

Прежде чем я поняла, что делаю, я вышла вперед и коснулась красного следа на его шее, там, где я ударила его. Он все так же стоял, с руками по швам, когда я осторожно обводила его кадык, его кожа была теплой.

– Я считала, что вампы вроде как мертвы. Как ты можешь быть теплым?

Он положил мою руку на свою грудь, на свое сердце. Я смогла ощутить, как оно билось там, точно так же как сердце любого другого.

– Я похож на мертвого?

– Нет. – Я позволила пальцам блуждать по серебряному кельтскому кресту, висевшему на его шее. – Ты можешь носить крест?

– Могу.

– Ты не мертв и ты можешь носить

крест. – Я наградила его своим лучшим прищуром глаз. – Ты уверен, что ты Темный?

Абсолютно уверен.Он засмеялся в моем мозгу.

– Эй!

Он поднял руку и усмехнулся.

– Извини. Этого не повторится. Пока ты не пригласишь меня.

– Лучше не надо. – Я отступила и прикусила губу, пока разглядывала его. – Почему ты не пришел в бешенство, когда я ударила тебя?

– Я напугал тебя. Я не виню тебя за это.

– Почему нет?

Его глаза посветлели, пока мы говорили, и вдруг они снова превратились в черные. Он ничего не сказал.

– Любой другой разозлился бы на меня, но не ты. Почему? Потому что ты думаешь – я твое спасение?

Он просто стоял там, одна рука была в кармане его джинсов, другая висела открытая и расслабленная, его глаза мерцали, как те блестящие черные камни, иногда используемые мамой – их называют гематитами.

– Мне шестнадцать, Бен.

Его брови поползли вверх.

– Бен?

– Бенедикт как-то труднопроизносимо.

Он улыбнулся.

– Я знаю, сколько тебе лет.

– Я не хочу даже приятеля, что уж говорить о нашей с тобой женитьбе или что там делают Моравцы для возвращения своей души. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Я просто хочу провести это лето так, чтобы суметь дожить до возвращения к впавшему в грех отцу, пойти в школу и не путешествовать по всей Европе с обучающей меня матерью, как она грозиться сделать. Кроме того ты… ты…

Я остановилась. Я бы скорее умерла, чем сказала бы ему, что он был так великолепен, что скорее всего привлекал внимание у двух из четырех девчонок, в то время как я была… я. О'кей, людей вообще-то не тошнило, когда они глядели на меня, но я не была потрясной.

– Я что?

Я пожала плечами.

– Вамп.

Он заправил мои волосы за ухо с одной стороны. Это был странно интимный жест, заставивший меня ощущать то жар, то холод, и снова жар.

– Я ничего не хочу от тебя, Фран. Единственная причина, почему я сказал, что ты моя Возлюбленная в том, чтобы ты поняла, что можешь доверять мне. Темный никогда не сможет причинить вред своей Возлюбленной.

– О, действительно? Так если бы у меня был кол, и я начала забивать его тебе в грудь, что бы ты сделал?

Он скривил губы, обдумывая это. Он выглядел таким забавным, что я не смогла удержаться от улыбки.

– Зависит от того, куда бы ты загоняла его.

– Прямо в твое сердце.

– Тогда бы я умер.

Моя улыбка увяла.

– В самом деле? Так колья срабатывают?

– Да, срабатывают. Так же как и отсечение головы.

– И ты позволил бы мне убить себя? Ты просто стоял бы тут и позволил мне убить себя?