У Троицы окрыленные

Архимандрит Тихон

А то, бывало, мама с папой уедут рано утром в воскресенье на базар, мы одни дома останемся, и вот Наташа говорит: «Молитесь, начинается обедня… Вот поют «Иже Херувимы…» Поднимает ручки и поет… «Вот “Верую” поют, вот “Отче наш”, вот “Достойную”…

А церковь-то у нас за три километра. Поверьте, батюшка, ее никто не учил ни одной молитве. Маме было некогда.

И вот в одну пятницу Наташа говорит маме: «Мама, завтра мою душеньку ангелы возьмут на сутки». А мама ее спрашивает: «Что, Наташенька, ты разве умрешь?» — «Нет, не умру. Они сказали, что завтра в 12 часов. Так ты ребят-то не унимай, пусть кричат и играются, я ведь все равно не услышу». И ровно в 12 часов уснула и спала до 12 часов следующего дня. Уснула она в субботу, а проснулась в воскресенье

и все это время лежала, как мертвая, безо всяких признаков жизни. Когда она пришла в себя, как же она горько плакала! «Мамочка, милая моя, где же я была и что я видела!» Мама плачет и спрашивает: «Что же ты, дочка, видела?» Но Наташа много не говорила, а только сказала: «Я всем вам место видела. Папе будет плохо. Мама, девчатам не давай в праздник и субботу работать, очень большой грех». Мама говорит: «Скажи, дочка, кому какие места-то?» — «Нет, не велели. Вот когда буду умирать, тогда скажу».

Один раз было воскресенье. Наташа говорит: «Мама, я ведь все вижу». И все рассказала: кто во что одет, что где лежит. Потом просит: «Принесите мне смертную одежду, в чем вы меня положите». Принесли. Поглядела она и все назвала. Целый день сестра видела и все повторяла: «Как хочется на папу поглядеть, но, наверное, уже не увижу». А отец-то был на базаре. Едет он во двор, а Наташа и говорит: «Вот уж и не вижу больше ничего». Потом мне сказала: «Аннушка, когда я умру, ты никому не говори, а останься в избе одна и встань вот на этом месте и гляди в окно: когда меня понесут, ты увидишь ангелов, которые со мной полетят, только никому не говори». А когда она умерла, я маме рассказала, а мама — всем родным, которые приехали ее хоронить. Я все же осталась, но ангелов не видела, а видела как бы искру огненную. Не знаю, потому ли, что сказала другим, или не дано мне было видеть. Тогда я была еще маленькая, мне было 12 лет.

Наташа умирала накануне Николина дня во время всенощной, и не было никакого подозрения на то, что вот она сейчас умрет. Сказала только: «Мама, поверни меня на бочок». Мама повернула ее, а она глазки закрыла, вздохнула — и все. Когда хоронили, то мама батюшке говорит: «Мы забыли ее спросить, насчет того, кому где место приготовлено». А он отвечает: «Ах, Варвара, разве вы это забыли? Вам не дано знать! Это ей, ангельской душеньке, Господь открыл потому, чтобы вы знали, что есть загробная жизнь. А ты-то благодари Бога, что у тебя было такое дитятко. Она молитвенница не только за вас, но за весь ваш род…»

Да, вот еще забыла сказать: в праздники ей все были видения. В одно воскресенье папа и мама были в городе, а мы, дети, завтракали. И вот она крестится, крестится: «Царица Небесная, Царица Небесная!» Улыбается, потом глаза закрыла и говорит: «Что же вы не молились, ведь была Царица Небесная!» — «Какая же была?»— спросили мы. «Светлая, сияла вся в золоте». — «Ну, что Она говорила?» — спросили. «Ничего. Она меня только благословила». (Из письма девицы Анны духовному наставнику).

* * *

Эта семнадцатилетняя девица Наташа почти всю жизнь была слепая. Но какие дивные видения открывались ее духовному взору!..

Матушка Серафима, о которой мы хотим сказать несколько слов, тоже была почти слепая. Но матушка прожила длинную жизнь, ей было под девяносто лет, и была она старенькая-престаренькая. Жила она одна недалеко от лавры Сергия Преподобного, с южной стороны святой обители, на Долгопрудной улице, рядом с озером. Ангел Хранитель всегда был с нею, она беседовала с ним, и никогда не оскорбляла его. Какое это большое счастье для человека — жить вместе с Ангелом Хранителем, ясно чувствовать его около себя, каждую минуту проверять свои дела и думать: «А как Ангел Хранитель? Не оскорблю ли я его этим делом?»

«Яко ангелом Своим заповесть о тебе сохранити тя во всех путех твоих» (Пс. 90, 11).

Идет человек один темною ночью по пустынным улицам. Нигде ни огонька, только осенний ветер качает деревья, и их тени рисуют причудливые образы в воображении одинокого пешехода. Страшно человеку! Кто укрепит в эту

минуту немощную, беззащитную душу? Ангел Хранитель. Его сила велика. Еще в древности Ангел в одиночку поразил несколько тысяч воинов Синнахирима. И разве он не защитит одинокую душу? Как хорошо призвать его на помощь, почувствовать его рядом с собой в страшную минуту! Под его покровом и защитой тебе не будет страшно. Как часто мы чувствуем себя одинокими, слабыми, беззащитными! Но какая сила и бесстрашие рождаются в душе человека, когда он вспомнит Ангела Хранителя и своими духовными очами увидит Его около себя! Нет большего оскорбления для Ангела Хранителя, чем то, когда мы забываем о нем, не надеемся на него, не призываем его к себе на помощь. Как ты, мой милый друг, относишься к своему Ангелу Хранителю? Помнишь ли всегда о нем, чувствуешь ли на себе его дыхание и веяние светлых крил?

…Матушка Серафима жила одна в своей полуразвалившейся хибарке. Она, кажется, и дверей-то никогда не запирала. Сила ее духа укреплялась близостью Ангела Хранителя. Могу ли я заверить, что она его не видела наяву? Ее тихая сосредоточенность и постоянная молитва говорили о том, что она все время беседует с Ангелом Хранителем и с Господом.

* * *

В просторной комнате в маленькой люльке спит малютка безмятежным детским сном. Тихая блаженная улыбка сияет на его чистом личике. Осторожно входит мать, на цыпочках подходит к ребенку, боясь его разбудить. И вдруг кто-то тихо говорит ей в самое ухо: «Бери младенца и беги». Она оборачивается. Никого нет. «Бери младенца и скорее беги», — еще настойчивее повторяет голос. Уже не рассуждая, она хватает малютку и выбегает за дверь. В эту самую секунду за ее спиной раздался страшной силы треск, гром падающих бревен и досок. Потолок в комнате, где только что безмятежно спал ребенок, провалился и обрушился. Ангел Хранитель спас малютку.

* * *

В минуту отчаяния одна мать прокляла своего ребенка.

Когда ему исполнилось десять лет, бесы пришли за ним. Была ночь. Неожиданно двери в комнату открылись, и вошло множество нечисти. Впереди — самый страшный. Глаза его горели огнем адской злобы. Он был настолько велик, что головой упирался в потолок. Отрок — маленький, щупленький — спал рядом с матерью. Увидев незваных гостей, мать, как разъяренная львица, вскочила.

«Отдай сына, ты его прокляла, он наш», — прорычал старший демон. «Нет, ни за что на свете!» — ответила она и подняла руку для крестного знамения. «Отдай!» — наступал злобный демон. «Ни за что не отдам! Ангел Хранитель, помоги!» — вскричала мать. Молния блеснула лучом яркого света, мать, не помня себя, упала без чувств.

…Когда она опомнилась, в комнате была тишина. Отрок спал тихим безмятежным сном.

* * *

Семья готовилась ко Святому Причастию. А храм был за семь километров, ехать нужно было рано утром на пароходе. Пока с вечера читали молитвы к причащению, вечерние молитвы, каноны, настала глубокая ночь. Через два часа должен быть пароход. Спать — проспишь. «Ангел Хранитель, разбуди, чтобы нам не проспать!» Перекрестившись, легли…

Спустя два часа в окно раздается легкий стук. Но сон утром крепкий. Стук повторяется громче. Отец встает и выходит во двор. Никого нет. С реки доносится гудок — это пароход подходит к пристани. «Боже мой, вставайте! Ангел Хранитель как раз вовремя нас разбудил, собирайтесь».

* * *

Мальчику Тимофею было семь лет, а его сестре Марии — годик. Вот неожиданно она смертельно заболела. Мать ночами не отходила от ее постельки. В последнюю ночь мать так утомилась, что не могла бодрствовать и заснула. Мальчик Тимофей сидел у окна. «Мама, мама, Маньку взяли!» — вдруг закричал мальчик. «Что ты кричишь?» — проснулась мать. «Да Маньку-то нашу взяли». — «Кто взял?» — «Да вон понес, белый-белый и с крылышками».

Когда мать подошла к кроватке больной Марии, девочка уже умерла. Тихий светлый ангел унес ее душу в небесные обители Рая.