У юнги тоже сердце моряка
Шрифт:
На другой странице написано только два слова: «Луна. Ночь». И ещё одна запись:
«Самые мои лучшие друзья на всю жизнь - моряки. Замполит Александр Степанович мне как отец».
На обложке блокнота написано: «Орден Красной Звезды - 24925932».
Вошёл командир. Замполит молча протянул ему блокнот. командир прочёл и сказал:
– Да, непременно навестим его мать. Бескозырка у меня. Всё сохраним. Какой человек из него вырос бы…
Не довелось Куницыну и Вершинину побывать у матери Виктора. В апрельских боях оба были убиты. Погиб
И всё же, когда освободили Ейск, два матроса принесли матери блокнот и бескозырку. Матросы не назвали своих фамилий, а Таисия Ефимовна была в таком горе, что забыла спросить, кто они такие.
…В её комнате висит портрет Виктора. У мальчика хорошее открытое лицо, весело и смело смотрят на мир его ясные глаза, из-под шапки-кубанки выбился непокорный чуб. Таким он был в первые дни войны, когда ему минуло тринадцать лет.
Есть в Ейске школа имени Виктора Чаленко. Есть пионерские отряды, носящие его имя. И живёт юнга в сердцах таких же смелых и честных ребят, каким был он сам.
…А в бригаде сложили песню, и бывшие малоземельцы поют её до сих пор:
…Бригада по праву орлами гордится… Орлами с бесстрашной матросской душой. Их много - Воронин, Вершинин, Куницын И Витя Чаленко - орлёнок, герой! Пусть громко звучит наша клятва святая, У Новороссийска победа грядёт! Ты слышишь, Чаленко, фашистов сметая, Морская пехота в атаку идёт!НИНЧИК
Как-то, почти тридцать лет спустя после боёв на «Малой земле», в детскую больницу Новороссийска привезли мальчика, раненного в ногу. Оказалось, ребята нашли в совхозе «Малая земля» заржавленную гранату, взорвали её, и парнишку ранило осколком. Все остальные были невредимы.
Медицинская сестра Нина Онуфриевна Бондарева, пожилая женщина с добрым лицом, пожурила мальчишку:
– Ну чего ради вы взорвали гранату? Хорошо ещё, что всё так обошлось. Но ведь тебе больно? А будет ещё больнее! придётся делать разрез, извлекать осколок.
Будешь плакать…
– Не буду я плакать, - прервал её мальчишка.
– Это вы, женщины, плачете. Вот вы, наверное, никогда и не слыхали, как рвутся гранаты.
Сестра усмехнулась:
– Где уж мне. Пожалуй, испугаюсь, если услышу.
– Ясно, испугаетесь.
Не знал парнишка, что она - инвалид Отечественной войны, была ранена в голову; врачам так и не удалось извлечь осколок фашистского снаряда. Да и не многие Знали, что медсестра Бондарева, которую все любили за доброту и чуткость, доблестно воевала на «Малой земле». …Весной 1943 года ей исполнилось восемнадцать лет. Это была худенькая невысокая девушка с ясными глазами и длинной пушистой косой - с виду ещё подросток.
Она
И вот она в Геленджике. Все ей отказывают, советуют работать в тыловом госпитале. Напрасно она упрашивала и майора Куникова взять её в десантный отряд.
Ведь она - дочь красного партизана, и её место на фронте. Она не подведёт, у неё уже есть боевой опыт. Но майор, как и все другие, сказал, что сомневается в её закалке, что не под силу ей будет раненых выносить с поля боя. Ведь фронтовой сестре надо быть сильной, мужественной, волевой. При случае она должна стать и разведчицей и автоматчицей.
Как она завидовала бесстрашным девушкам-санинструкторам из отряда Куникова!
Конечно, ей далеко до них, но ведь в боевой обстановке и она непременно станет закалённой и стойкой.
Долго она добивалась цели. И. наконец её отправили в бригаду морской пехоты на «Малую землю». Вскоре туда прибыла группа флотских разведчиков, к ней и прикрепили санинструктора Бондареву.
Когда она явилась к командиру - главстаршине Валентину Игонину, он посмотрел на неё с недоумением. Стоит перед ним девчонка, да ещё с косой! Не такой им нужен санинструктор! Так он всё это ей и сказал. Но за Нину вступились разведчики, и её оставили. И оказалось, что она не хуже других выносит раненых с поля боя, умело перевязывает их, выхаживает.
Иногда разведчики надевали немецкую форму и исчезали на несколько суток. Но на эти задания Нину с собой не брали. И это её обижало.
Как-то один из них не вернулся из разведки. Фашисты обнаружили его, когда на обратном пути он переходил их оборону. Ребята поискали товарища, не нашли и решили, что он убит. Нина рассердилась, отчитала их - ну, а вдруг он лежит где-нибудь, ранен… И поползла на нейтральную полосу. Всю ночь проползала в поисках разведчика. И нашла под утро. Привела в чувство, сказала:
– Сейчас я тебя отсюда вытащу. Только ты не стони и не кричи.
– У меня перебиты ноги, - тихо проговорил разведчик.
– Ты меня не донесёшь…
– Донесу, не беспокойся.
– Лучше ребят приведи. Ведь надорвёшься…
– Разговаривать некогда. Справлюсь.
Трудно было тащить на спине раненого, пробираясь ползком. Только на рассвете она добралась до нашей передовой.
Встретили её разведчики шумно, кто-то крикнул:
– Молодец наш Нинчик!
С тех пор эта кличка так за ней и осталась. Все разведчики стали относиться к мужественному санинструктору Нинчику с уважением, она вошла в их боевую семью.
И когда дней десять спустя Игонин получил задание отправиться всей группой в тыл врага, он взял с собой и санинструктора Нинчика.
Ночью перешли линию обороны, вышли в тыл противника и направились в село. Не доходя с километр до села, разведчики остановились. Игонин сказал Нине:
– Оставайся тут. Замаскируйся в кустах и жди нашего возвращения.
– А я хочу с вами. Я одна…
Она чуть было не сказала «боюсь», но вовремя замолчала.
– С нами нельзя, Нинчик. Если кого из ребят ранит, принесём сюда, тут и перевяжешь.