У зоны свои законы
Шрифт:
– Хочу на это надеяться, – грустно улыбнулся Тютин. Стелбин заметил, как за последний месяц постарел бывший полковник. Получалась какая-то ерунда – бывшего полковника МУРа преследует вор-рецидивист, а закон его защитить не может. Хотя сам полковник в свое время защищал многих, а теперь вынужден защищать себя сам. Не дай бог такого никому из бывших ментов!
Как и ожидал Тютин, Наташа была против отъезда, да еще в Вологду.
– Ну, дед, ты даешь! Хорошо, что не на Чукотку, – сказала она, не поддаваясь
– Наташа, родная, надо. Пойми. – Так хотелось рассказать ей все, но что-то сдерживало полковника, заставляло молчать. «Ладно. Не время еще. Как-нибудь в другой раз», – думал он и откладывал. Знал, она сейчас пошумит, но все равно согласится. Уж такой характер женский.
– А потом ты вернешься. – И это обещание подействовало.
– Правда? – спросила внучка доверчиво.
Тютин заглянул в ее глаза и почувствовал, как сердце сжимается в комок. Он вздохнул.
– Правда, – сказал тихо и тут же добавил: – Обязательно вернешься. Твой отъезд – временный.
– А когда я смогу вернуться? Скажи, дедушка.
Надо было что-то пообещать, но полковник не знал что. Опять приходилось врать. Он не мог знать, как все обернется. И вполне возможно, что возвращаться ей будет не к кому. Но волновать Наташу перед дорогой он не хотел и сказал:
– Я сообщу тебе… – И без того печальные глаза внучки погрустнели. – Ты пойми, Наташа, оставаться здесь тебе нельзя. Тут счет не на жизнь, а на смерть.
Девушка наклонила голову, чтобы он не видел набежавшие на глаза слезы.
– А как же ты, дедушка? Как же ты будешь без меня? Я буду по тебе очень, очень тосковать, – проговорила она нежно. Внезапно нахлынувшее горе сблизило, сроднило их еще больше.
– Я тоже буду по тебе скучать. Но надо ехать, Наташа. Я хочу, чтобы ты осталась жива. Этот человек… – Он осекся, не закончив, но потом договорил со злостью: – Я тебе расскажу когда-нибудь все. Но сейчас хочу только, чтоб ты знала, тот человек – бандит. И всю жизнь был бандитом. Убивал людей… Проливал кровь… Даже не знаю, смогу ли я с ним справиться…
– Это он убил маму и папу?
– Ну, можно сказать, он. Их убили по его приказу.
– Тогда ты постарайся с ним справиться, – попросила Наташа и всхлипнула, жалея деда, понимая, как ему будет тяжело.
– Я постараюсь. Обязательно. А ты поезжай.
– Ну что ж, раз так нужно…
– Нужно, Наташа. Очень нужно.
– А сейчас отвези меня на кладбище. Хочу попрощаться с мамой и папой. Я знаю, им там плохо. Они так хотели жить… – Она заплакала, уткнувшись лицом в плечо Тютина. Он не пытался ее успокоить. Пусть поплачет. Женщина в слезах отходит. Вот поплачет, и легче ей станет. Тютин обнял внучку, едва сдерживая рыдания.
До встречи с Закиром еще было время, и он решил выполнить просьбу Наташи, тем более что после похорон она еще ни разу не была
Они лежали рядом. Два свежих земляных холмика, такие одинаковые, как сама жизнь этих людей. И два памятника. Они еще не успели покрыться кладбищенской пылью.
Наташа на каждую из могил поставила по два цветка желтых хризантем. Прочитала позолоченную надпись на памятнике матери:
– Заглодина Людмила Николаевна. Дед, тут ошибка. Маму звали – Лариса.
Тютин, присев на корточки, поправил венок.
– Ее настоящее имя – Людмила. Но ей оно не нравилось. И все ее звали Ларисой.
– Людмила, – задумчиво, с грустью повторила Наташа. – Дед, а почему у мамы волосы светлые, а у меня каштановые?
Сделав вид, что не расслышал вопроса, Тютин сказал, улыбнувшись:
– Твоя мама была красивая. Замечательная женщина.
– Да. Очень красивая. И добрая. Я ее всегда буду любить.
– Мы ее звали ласково – Мила. Милочка, – Тютин провел ладонью по керамике, на которой была отпечатана фотография Ларисы.
– Дедушка, а почему я не похожа на маму? – спросила Наташа с сожалением и в то же время с завистью к ее красоте.
От этого вопроса Тютин пришел в замешательство. Не думал, не ожидал, что Наташа спросит об этом и именно сейчас.
– Как не похожа? Ты? Очень похожа, – изо всех сил пытаясь быть убедительным, произнес Тютин. Наташа молчала. Не возражала, не опровергала, а только молчала. Если честно, то ей было уже и неважно, похожа она или нет, ведь родители-то умерли…
– О-о, Наташа. Нам пора, – заторопился полковник. – Надо встретиться с одним человеком. Он должен привезти тебе другой паспорт. Пойдем, милая…
Наташа пошла за ним, но тут же вернулась к могилам родителей.
– До свидания, я сегодня уезжаю, – тихо и совсем по-детски сказала она.
Тютин понимал, что когда-нибудь он будет вынужден рассказать Наташе всю правду. Хотя для нее она будет не такой уж и приятной. Удерживало одно – как она отнесется к ней. «Не наделала бы глупостей, когда узнает, чья она дочь», – предостерегал он сам себя и этим затягивал время признания.
О, если б кто-нибудь сказал, упредил его, что все так получится. Может быть, и сумел бы капитан Тютин многое изменить.
После неудачных родов Лариса узнала, что детей у нее больше не будет. Проплакав дня три в безутешном горе, решила удочерить девочку, которую одна мамаша сдала в детдом в Бирюлеве.
– Девочка такая хорошенькая, – нахваливала ее завдетдомом.
Лариса пообещала ее отблагодарить.
– Я заберу ее. У меня дочка родилась мертвой. Мы с мужем хотели назвать ее Наташей, – сказала Лариса заведующей.
– Ничего страшного. Имя переписать недолго, – со знанием дела как бы заметила заведующая. Она была женщиной обходительной.