Уайтбол

Белояр Ирина

— Дядь Сереж, некоторые вещи понимаются бездумно. Достаточно дотронуться до Города.

— Как ты был козел, так и остался, — вздохнул академик, опускаясь в кресло.

Психологи утверждают, что взгляд снизу — вверх обрекает человека на зависимое, подчиненное положение. К Венскому это не относилось. Он умел давить при любом направлении взгляда.

— Есть лишь две вещи в жизни, о которых я жалею, Христо. Обе они связаны с тобой. Первое: никогда себе не прощу, что двадцать четыре года назад пошел на поводу у жалости и настоял на твоей отправке на Луну.

Я хотел как лучше, а ты окончательно охренел. Второе: мы слишком поздно встретились с твоей матерью. Случись это раньше — я бы успел выбить из тебя всю дурь. А так — только половину. На востоке говорят: врага нужно добивать, ибо остаток его вырастает снова.

— О том, что меня назначили капитаном «Ганимеда» — не жалеешь? — вяло спросил Христо.

— Я сделал все возможное, чтобы не назначили. Эти мудаки из руководства меня не послушали и поступили по-своему. Ну, и насрать мне на них. А на тебя не насрать.

— Я надеялся на это, — улыбнулся гость.

— А я надеюсь, что ты выкинешь из башки свою очередную дурь. Боишься оставаться на Земле? Не хочешь сотрудничать с органами? Не нужно. Я сумею тебя переправить во внешний космос.

— Там нет ушей и глаз? — уточнил «безумный капитан».

— Там есть Коля. Все «глаза и уши» у него вот где, — академик сжал костлявую руку в кулак.

— Ты — идеалист, дядя Сережа. До сих пор считаешь — личность может переть против системы.

— Личность может все. Даже такая бестолковая личность, как твоя, уже наворотила дел. И еще хер знает, сколько наворотит, если не вправить ей мозги.

— Короче, тебе не нравится моя новая идея.

— Это не идея. Это — самый идиотский бред из всех, которые я слышал за свою долгую жизнь… Кстати, ты до сих пор не объяснил, как попал в мой дом. Надеюсь, хоть здесь обошлось без циклопического вмешательства.

— А-а, ну здесь-то — без, — равнодушно ответил «безумный капитан». — У тебя там большое дерево растет, на заднем дворе. Прямо рядом с оградой.

Академик покосился на стоящее в уголке ружье.

— Все твои ребята живы, — поспешно сказал Христо. — Можешь не беспокоиться.

— Ты в хорошей форме, — заметил Венский.

— Меня всю сознательную жизнь учили прятаться и убегать.

— Вот и беги! И прячься. Я тебе именно это предлагаю.

— Устал. Поздно, дядь Сереж. Поздно начинать с нуля. Внутри ни одного живого места нет. Слишком многие погибли, чтобы я сейчас мог сделать то, о чем тебе сказал. Если получится — никто и никогда не повторит их или мою судьбу.

— Так, говоришь, это я — идеалист? — хмыкнул академик.

— По крайней мере, у людей будет шанс.

— Слушай, какого х… ты приперся ко мне? Ты же уже все решил!

— Кроме тебя у меня никого не осталось. И потом, ты — великий ученый. Лучше всех сумеешь распорядиться результатами эксперимента. Пожалуйста, дядя Сережа. Памятью мамы.

— Твоя мать, если она нас видит, будет недовольна, что я позволил тебе…

— Мама нас видит, и она меня поймет, — перебил Христо.

— Ладно. Я понял: по уму ты не хочешь. Значит, будет как всегда.

Академик

нажал кнопку селектора и жестко произнес:

— Человека, который выйдет из моего дома, задержать любыми средствами. И — повнимательнее там, ослы.

Поднял глаза на Христо, спросил:

— Ты доволен?

«Безумный капитан» забрал ружье, улыбнулся:

— Вполне. Прощай, дядя Сережа. Помни, о чем мы договорились.

— Я ни о чем с тобой не… Твою мать!..

Глас вопиющего: посетитель исчез.

* * *

…В нежилом, заколоченном доме в поселке Зеленцы Среднеросской губернии некий временно бомжующий молодой человек переметнулся из теплых сновидений в кошмарную явь. Загорал на гавайском пляже в компании двух офигительных восходящих звезд — и вдруг какой-то отморозок целится в него из ружья… мама, роди меня обратно.

— Спокойно. Я все отдам, только не стреляйте.

— Чего ты отдашь? — удивился бандит.

— Деньги. У меня немного, но, сколько есть — ваше. Ну, и вещи.

— Ты какого… тут делаешь, клоун?

— Я здесь живу. То есть — непостоянно живу.

— Очень интересно.

— В чем проблема? Дом пустует, а мне нужно временное пристанище.

Налетчик опустил ружье.

— Вообще-то, дом частный. Хозяева умерли, но есть наследники.

— Так вы — наследник? Сорри, не знал. Был неправ. Принял вас за бандита, извините. А что, в наше время принято восстанавливать имущественные права с оружием в руках?

Христо устало опустился на лавку.

— Спать хочу… откуда ты тут взялся на мою голову?

— Из Среднеросска. А еще раньше — из Москвы. А еще раньше…

— Ладно, сказку про колобок можешь не пересказывать. Давно прописался?

— Прошлой осенью.

— У тебя своего дома нет?

— Есть, но…

— Что — но?

— Мне нельзя там появляться.

— Почему?

Парень тяжело вздохнул:

— Нельзя… в армию заметут.

— И сколько ты намерен прятаться от армии? Всю жизнь?

— Зачем всю жизнь? Летом поступлю в училище, получу бронь.

— В какое училище?

— В театральное. Мне бы еще месяца полтора перекантоваться, потом поеду в Питер…

— А ну как не возьмут?

— С чего бы? В Москве взяли, в Среднеросске взяли, а в Питере не возьмут?

— Если взяли — почему не учишься?

— Выгнали.

— Два раза?

— Ага… В Москве и в Среднеросске… теперь в Питер поеду, там меня еще не знают.

— За что тебя выгнали?

— За пьянку.

— А второй раз?

Парень поморщился:

— За пьянку.

— Что ж ты такой бестолковый?

«Артист» энергично помотал головой:

— Я больше не пью. Мне бы только до июня перекантоваться.

— В моем доме?

— На нем не написано, что он — ваш. Повесили бы табличку: личные апартаменты капитана Христо Ведова. Никто бы сюда не лазил, дом-музей сделали бы давно…

— Узнал меня, значит.

— Кто же вас не знает. Ходят, правда, слухи о вашей смерти, но в творческих кругах этим слухам мало кто верит.