Уайтбол

Белояр Ирина

Отдай геолога!

Уже на выходе в «нормальный мир» почувствовал себя неважно. К вечеру температура у меня выросла до потолка.

В какой момент начал бредить — не помню. Каждый раз, открывая глаза, видел около собственной постели кого-нибудь из сотрудников — Венского, Ри, Сашу. Посетители вели себя одинаково: ничего не говорили, неподвижно стояли рядом с кроватью и смотрели на меня с немым укором. Один раз я обнаружил в комнате аж пять человек: молчаливо выстроились в ряд, как у гроба…

Откуда

не возьмись, материализовалась из воздуха и потянулась ко мне клешня — точь-в-точь такая, как в моем первом маршруте в зону мяча… Я начал отбиваться, но это оказался всего-навсего Вик, который совал мне кружку воды и таблетки.

— Чего они тут собрались? — спросил я, с трудом отрывая голову от подушки.

— Кто собрался?

— Сотрудники наши. Выстроились и стоят, как мертвые.

— С косами, без?..

— Да пошел ты.

— Позову-ка я все-таки врача, — сказал Вик.

— Лучше аспирин какой-нибудь дай.

— Ты только что две таблетки выпил.

— Да… наверно. Тогда — не надо. Врача не надо.

— Ладно.

Я снова отключился.

В следующий раз проснулся в испарине. Посторонних в комнате не было. В окно шальным белым мячом нагло лезла толстая луна.

Я вытер пот со лба.

Шевельнулся и Вик:

— Как ты?

— Вроде лучше. Болит все… А ты что, так и не спал?

Он вздохнул:

— Подозреваю, сегодня добрая половина поселка уснуть не может, не я один.

— Мда. Бред… Куда он, на хер, мог деться? И где мои мозги были…

— Да ладно тебе, Мишка. Во всем правым быть нельзя, но и во всем виноватым — тоже не стоит, с ума сойдешь. Лучше спи, пока отлегло.

После этого я открыл глаза уже утром.

Температуры, кажется, не было. Попытался встать — комната запрыгала как мячик на резиночке. Какое-то время сидел на краю койки, утихомиривая веселые пляски помещения, потом начал потихоньку одеваться.

— Далеко собрался? — спросил Вик.

— На выход. Я же в поисковой группе.

— Лежи, без тебя найдут. Если его в принципе можно найти. Укладывайся, я сейчас Венскому позвоню.

— Еще чего. Кто потерял — тому и искать.

— Не глупи. Там Ри идет, Володька и Настя. Крутая публика.

— А я что — не крутая публика?

— В зеркало посмотри. Такую рухлядь даже на кладбище не примут.

— Не на кладбище собираемся.

— Чего с тебя толку? Ладно бы место мог показать. Но место, небось, заросло уже чем-то другим. Будут прочесывать квадрат за квадратом, бубнить в рацию. И все. На кой там ты?

Башка продолжала кружиться при всяком намеке на движение. Думать она не хотела, аргументы изобретать — тоже.

— Сам потерял — сам пойду искать, — тупо уперся я.

У Вика лопнуло терпение.

— Иди куда хочешь! — рявкнул он. — Что я тебе — нянька, что ли…

…До раздевалки получилось дойти почти твердым шагом. Репрессий со стороны поисковой группы не последовало.

— Миш, ты уверен,

что выдержишь маршрут? — уточнил Ри.

— Я в полном порядке.

— Ну, ладно.

Люблю спокойных людей…

Мы связались по двое страховочным шнуром, проверили рации и двинули на вражескую территорию.

Сегодня у мяча скромный прикид — обычное среднеросское поле, каких тут пруд пруди, с редким подлеском. Группа медленно отправилась по прямой, путаясь в жестких стеблях высокой ромашки.

— Долго вчера шли по лесу, Миша? — спросил Ри.

— Около часа.

— Значит, так: минут через сорок разделимся по двое и будем нарезать параллельные отрезки. Сколько успеем. Возражений нет?

У нас возражений не было, разве что у мяча найдутся. Выдаст он нам от щедрот своих Тихий океан — нарезайте, ребята, как хотите…

…Но смены декораций в тот день не случилось.

Через пять минут ходьбы мы замучились выпутывать страховочные шнуры из цветочков и решили все-таки развязаться. Через сорок минут поделились на пары, разбежались в стороны. Две темные точки оставались в моем поле зрения, время от времени исчезая за редкими островками березняка.

Мы с Настей по очереди проверили связь. Рации исправно выдали сначала альтернативную пару спасателей, потом и группу поддержки. Последняя нас перестала видеть почти сразу, мы ее — тоже. Отсюда обратный путь выглядел весьма своеобразно: Зеленцы — как на ладони, а вот экспериментальная база, которая по теории находится между поселком и нами, отсутствует напрочь. Провалилась в другое измерение, надо полагать.

— Зря пошли с таким большим интервалом, — сказал я. — Трава высокая, если он где-то в ней лежит без сознания…

— Пожалуй, — отозвалась Настя. — Ладно, пока — вперед.

Я покачал головой:

— Блин.

— Что такое?

— Да так. Чувствую себя последним засранцем.

— Не дури, Мишка. Люди тут собственные мозги теряют, и то ничего, — она хмыкнула:

— И какие люди… Прикинь, круче всех поехала крыша знаешь у кого? Ни за что не поверишь. У профессионального психиатра.

— Тут и такой был?

— Такая. Она к нам полевым врачом, вообще-то, устроилась. Серьезная тетка, две ординатуры за плечами. Венский на эти две ординатуры и купился.

— Говорят — и на старуху бывает проруха.

— Знаешь, что с ней было?

— Не хочу знать.

— Ее потом полгода покойник насиловал. Каждую ночь. Это — из самых ярких впечатлений.

— Тьфу… перестань, я тебя умоляю. Не сейчас. У меня повышенная восприимчивость. Так Ри говорит.

Дальше мы шли молча. Я начал уплывать: сначала показалось, что иду не в траве, а по пояс в море. Море тихонько шевелится, хочет течь вверх… Потом раздвоилось солнце. Два солнца повисли в небе на небольшом расстоянии друг от друга. Одно осталось белым, второе почему-то окрасилось в багровый цвет.