Уайтбол
Шрифт:
Хорошо. Уехать завтра легально. В Среднеросск, и еще дальше — в родной городок, к моим старикам, от всего этого бреда, от всех этих трехэтажных кошмаров, превратившихся в реальность, от смертоносных игр Венского и службистов…
Ничего не выйдет. Некуда спрятаться на «Титанике».
Я сидел на ступеньке и смотрел в небо.
В небе занимался рассвет.
Те же и Ричи Стивенс
Мне приснился Город циклопов. Не то настоящий Город, не то злополучный бар. Стены, полы — как положено, мягкие,
А вдоль стены — широкий пандус уходит наверх, в мансарду. Туда, где должны стоять игровые автоматы.
…Только нынче здесь не автоматы, а компьютеры. Много, десятка два. Смотрю на них — и понимаю, где чей: вот этот — из нашей комнаты, вон тот принадлежит геофизикам, а рядом ноутбук доктора Ружевски…
Сашкин компьютер вдруг запускается сам собой. Открывается поддиректория «Миша Вихорев» и текстовый файл из нее: мой журнал наблюдений. Огромный, сотня печатных страниц. О чем попало.
На третьей странице описан эпизод из раннего детства. Отец впервые взял меня на рыбалку. На мою маленькую удочку, ни с того, ни с сего, клюнула здоровенная щука. Во всяком случае, тогда казалось — здоровенная… Вытащил ее отец. Удочка каким-то образом уцелела, хотя изогнулась в дугу.
Папа обрадовался добыче. А я перепугался вусмерть, когда огромное, гибкое и сильное чужое создание вдруг возникло невесть откуда и оказалось в полуметре от моего лица… Папа говорил — в то лето я больше ни за что не соглашался идти на рыбалку, сразу начинал реветь. Но это мне уже не запомнилось.
…Страница за страницей такой вот галиматьи. Мемуары какие-то, а не отчет.
Потом и до отчета добрался: описание нижнего зала Города, из которого я пришел только что. Очень подробно — фактура стен, внешность циклопов, разговоры с ними… когда это я успел поговорить? Вроде сразу сюда поднялся.
Циклопическая часть текста расцвечена всеми цветами радуги. Фрагменты выделены разной заливкой: желтые, бирюзовые, сиреневые, серые, розовые. Зачем такая палитра и по какой системе все это отмечалось — непонятно. Откуда-то я знаю: разгадку нужно искать на другой машине. На компьютере Венского… Окидываю взглядом комнату. Краем глаза успеваю заметить шефский ноутбук, но он тут же прячется. Чую его теперь у себя за спиной. Оборачиваюсь. Неуловимая игрушка исчезает снова.
Ничего, поймаю. Обязательно поймаю, блин…
…Но тут меня кто-то трясет за плечо.
— Проснись, Мишка, первый час уже.
Открываю глаза. Вик сидит на краю моей постели.
— Определяйся, идешь ты в маршрут или не идешь. Мне кажется, не нужно сегодня никуда ходить. Но ответить надо, иначе бы я тебя и будить не стал.
— Я пойду в маршрут.
Он ничего не возразил. Видимо, уже проникся, что без смирительной рубашки под рукой со мной дискутировать бесполезно. Вздохнул, вышел из комнаты.
К часу дня я раскачался и отправился в сторону КПП. Саша ждала меня около раздевалки, уже при полном параде. Поздоровалась, как обычно, ровным голосом. Ночной
Мы отошли традиционные три метра от калитки и оказались на берегу мутного лесного озерца. Тишина, только воздух звенит — то ли стрекозы, то ли где-то неподалеку высоковольтная линия.
Саша оглянулась на меня:
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, чем вчера.
Это было почти правдой: температура вошла в норму, а нервы не в счет. Домой явился под утро, долго не мог уснуть, теперь казалось — будто и не спал вообще… В голове крутилась всякая ерунда. Безобидная, но даже такая оставляла неприятный осадок.
— Почему ты не отказался идти в маршрут?
— По-моему, каждый день отсрочки затягивает у нас у всех петлю на шее. Лучше бы не копить без нужды нездоровое напряжение. В наших условиях оно чревато взрывом.
Саша прошла еще несколько шагов, обернулась:
— Миш. Сегодня уже отработаем, раз вышли. А с завтрашнего дня ты берешь несколько отгулов. И не спорь, пожалуйста. Ты в очень плохой форме и знаешь об этом.
Скажите, какая трогательная забота, сейчас разрыдаюсь.
— Вчера нужно было думать о моем самочувствии, — буркнул я.
— Что?..
— Заводить меня не следовало. Давить на совесть, на нервы, грузить апокалиптическими прогнозами… психолог, твою мать.
Саша долго, бесстрастно смотрит на меня.
— Так. Давай по порядку. Что было вчера.
Останавливаюсь. Гляжу на попутчицу, и постепенно до меня доходит: она действительно не знает, что было вчера. Так же, как я четыре дня тому назад. Когда, сам того не подозревая, якобы отнес снаряжение кладовщику, перед тем, как ехать сдаваться ментам…
Что это все значит? Индивидуальные галлюцинации, у каждого свои? Или сны? Впрочем, какая разница: произошло, приснилось, прибредилось… Здесь это однофигственно.
— Долгий разговор, Сашка. После. Какие у нас планы?
— В смысле.
— На сейчас у нас какие планы?
— Моя программа — наблюдать за тобой. Твоя — не знаю. Наверно, идем вперед и ждем сюрпризов.
Лучше бы она не говорила слова «сюрприз». Пока не сказала — все было туда-сюда. Обычное тошнотворное натянутое спокойствие. Кодовое слово проткнуло в спокойствии дырку. Сквозь дырку грозила рвануть наружу отвратительная истерика.
Я присел на поваленный ствол:
— Если планов нет — может, не пойдем никуда? Побудем на берегу какое-то время. Глядишь, ничего не произойдет. Потом — обратно. Всем хорошо.
— Тогда зачем вообще было идти.
Зачем? Хрен его знает. Просто неопределенность стала невыносимой, а пытаться бежать с базы — еще страшнее, чем ломиться в маршрут. Вот и все мотивы.
Может быть, Ри прав: запас прочности у нашего Города огромен. Только мне от этого не легче. Я — та самая щепка, которая летит, когда лес рубят.
И остальным тоже не легче. Все мы здесь щепки…
Тут будто что-то щелкнуло внутри. Ни с того, ни с сего вспомнился сегодняшний сон. Появилась сумасшедшая мысль. Появившись, тут же полностью завладела сознанием…