Убей меня нежно
Шрифт:
– Послушайте, я понимаю, что это непросто, – быстро проговорила я, стараясь подавить нарастающую панику, которая, словно наводнение, была готова захлестнуть меня всю. Я начала всхлипывать. – Я благодарна, что вы согласились выслушать меня. Если вы дадите мне еще несколько минут, я смогу все рассказать по порядку. После этого, если вам будет угодно, просто уйду и забуду обо всем.
У него на лице появилось явное облегчение. Это, видимо, была самая здравая мысль из всех, которые я высказала с момента появления в участке.
– Ладно, – проворчал он. – Только коротко.
–
Бирн широко улыбнулся:
– Gelb? Говорите, по-немецки, это означает «желтый».
– Совершенно верно, – сказала я.
– Это хорошо, – сказал он. – Отдаю вам должное. Это хорошо.
– Значит, вы мне верите?
Он пожал плечами:
– Я ничего об этом не знаю. Все возможно. Но ведь они могли и неправильно его понять. Или, может, он и в самом деле крикнул «Help».
– Но ведь я вам объяснила, почему это невозможно.
– Не имеет значения. Это проблема властей в Непале или где там эта гора находится.
– Я не это имею в виду. Я восстановила психологическую картину. Неужели вы не понимаете, что на основе того, что я вам рассказала, стоило бы заняться расследованием и двух других убийств?
У Бирна к этому времени на лице появилось смущенное выражение, и в комнате повисла тягостная тишина, пока он обдумывал мои слова и свой ответ. Я вцепилась в стол, словно боялась упасть.
– Нет, – наконец проговорил он. Я было начала протестовать, но он продолжал говорить: – Мисс Лаудон, вы должны согласиться, что я был достаточно любезен, позволив вам рассказать все, что вы хотели. Единственное, что я могу вам порекомендовать, это – в случае, если вы хотите дать делу дальнейший ход, – обратиться в соответствующее полицейское управление. Но если у вас не будет для них ничего конкретного, думаю, что они не смогут ничего сделать.
– Это не имеет значения, – сказала я. Мой голос был безжизненным, лишенным всякого выражения. И, конечно, это уже не имело никакого значения.
– Что вы имеете в виду?
– Адаму уже все известно. Это был мой единственный шанс. Вы, конечно, правы – у меня нет доказательств. Я просто знаю. Знаю Адама. – Я собралась встать, попрощаться и уйти. Но, поддавшись какому-то импульсу, потянулась через стол и взяла руку Бирна. Он выпучил
– Боб, – растерянно пробормотал он.
– Если в течение нескольких ближайших недель вы услышите, что я убила себя, упала под поезд или утонула, найдется множество доказательств того, что в последние недели я вела себя как безумная, поэтому будет легко прийти к заключению, будто я покончила с собой, пребывая в психически неуравновешенном состоянии, или у меня был нервный срыв и произошел несчастный случай. Но это будет неправдой. Я хочу жить. Понимаете?
Он осторожно убрал свою руку.
– С вами все будет хорошо, – сказал он. – Поговорите обо всем со своим мужем. Вы все сможете уладить.
– Но…
Потом нас прервали. Офицер в форме отвел Бирна в сторону, и они о чем-то тихо переговорили, время от времени поглядывая на меня. Бирн кивнул мужчине, который удалился тем же путем, каким пришел. Он снова сел за стол и очень серьезно посмотрел на меня.
– В приемной находится ваш муж.
– Кончено, – с горечью проговорила я.
– Нет, – мягко сказал Бирн. – Вы не о том подумали. Он пришел с врачом. Он хочет вам помочь.
– С врачом?
– Как я понимаю, в последнее время вы немало пережили. Вы вели себя неразумно. Нам известно о нескольких случаях, когда вы притворялись журналисткой, разговор об этом. Могу я провести их сюда?
– Мне все равно, – сказала я. Все пропало. Какой смысл сопротивляться? Бирн поднял трубку.
Врачом была Дебора. Они выглядели потрясающе, когда шли через убогий офис, высокие и загорелые, среди бледных, усталых детективов и секретарей. Дебора осторожно улыбнулась, встретившись со мной глазами. Я не ответила ей.
– Элис, – мягко проговорила она. – Мы пришли, чтобы помочь тебе. Все будет хорошо. – Она кивнула Адаму, потом обратилась к Бирну. – Вы офицер из регистратуры?
Он выглядел озадаченным.
– Я работаю на приеме заявлений.
Дебора говорила спокойным, убаюкивающим голосом, словно Бирн тоже был одним из ее пациентов.
– Я практикующий терапевт и в соответствии с разделом четыре Закона о психическом здоровье от тысяча девятьсот восемьдесят третьего года делаю срочное заявление о необходимости взятия под опеку Элис Лаудон. На основании разговора с ее мужем, который присутствует здесь, я уверена, что она нуждается в срочном помещении в больницу и освидетельствовании ради ее же собственной безопасности.
– Запираете меня в больницу для душевнобольных? – спросила я.
Дебора посмотрела вниз, почти незаметно, на блокнот, который был у нее в руке.
– Это не совсем так. Не нужно об этом думать в такой форме. Мы хотим вам только добра.
Я взглянула на Адама. У него на лице было мягкое, почти любящее выражение.
– Моя дорогая Элис… – Это все, что он сказал.
Бирн был явно смущен.
– Это уж слишком, но…
– Это медицинская необходимость, – твердо заявила Дебора. – В любом случае требуется психиатрическое освидетельствование. Еще я прошу, чтобы Элис Лаудон была немедленно передана на поруки своему мужу.