Убик (сборник)
Шрифт:
— Мистер Чип, — взволнованно сказала Эди Дорн, — с тех пор как мы прибыли сюда, в этот город, тут произошли радикальные изменения. Никто из нас ничего не понимает. Вы тоже заметили эти перемены? — Движением руки она обвела морг, улицу, дома…
— Я не знаю точно, что именно вы видите, — заметил Джо.
— Черт бы тебя побрал, Чип! — гневно произнес Тито Апостос. — Не крути. Бога ради, скажи нам попросту, какое впечатление производит на тебя этот город. Эта машина… — Он жестом указал на «Виллис-Кнайт». — Скажи, что это за машина, та, на которой ты приехал?
Все ждали, напряженно
— Мистер Чип, — пробормотал Сэмми Мандо, — ведь это настоящий старинный автомобиль, не так ли? Сколько ему лет?
— Шестьдесят два, — пробормотал Сэмми.
— Шестьдесят два, — ответил Джо после недолгого размышления.
— Значит, 1930 год, — сказала Типпи Джексон Дону Денни. — Примерно то, что мы и предполагали.
— Мы решили, что находимся в 1939 году, — спокойно сообщил Джо Дон Денни. В голосе его, ровном, спокойном, безмятежном баритоне, не было и следа волнения. Даже в таких обстоятельствах.
— Установить дату было сравнительно легко, — сказал Джо. — Еще в своей нью-йоркской квартире я заглянул в газету. Она была от 12 сентября. Значит, сегодня 14 сентября 1939 года. Французы думают, что прорвали линию Зигфрида.
— Что, как ни посмотри, выглядит чертовски забавно, — заметил Джон Илд.
— Я надеялся, что вы, как группа, пребываете на более позднем этапе действительности, — заявил Джо. — Ничего не поделаешь, такова ситуация.
— Если это 1939 год, то нам следует принять это к сведению, — заметил Фред Зафски высоким скрипучим голосом. — Разумеется, все мы переживаем эти события одинаково. Или есть какие-нибудь варианты? — Он энергично жестикулировал своими длинными руками, словно призывая остальных поспорить с ним.
— Зафски, успокойся, — раздраженно попросил Тито Апостос. Джо Чип повернулся к Пат.
— А что ты об этом думаешь? Пат пожала плечами.
— Не пожимай плечами. Ответь мне.
— Мы переместились во времени, — сказала Пат.
— Не совсем так, — возразил Джо.
— Что же мы, по-твоему, сделали? Отправились в будущее?
— Мы не трогались с места, — ответил Джо. — Мы находимся там, где были всегда. Но по какой-то причине — существует целый ряд возможных причин — реальность пережила регрессивный процесс, утратила привычные нам точки отсчета и откатилась к предыдущему этапу. К этапу, на котором она находилась пятьдесят три года назад. Впрочем, возможен и дальнейший регресс. В эту минуту более всего меня интересует, является ли этот Ранкитер (он кивнул в сторону Предсмертного Дома Простого Пастора) тем Ранкитером.
— Ранкитер, — отозвался Дон Денни, на этот раз с чрезмерным восторгом, — лежит внутри этого дома в своем гробу, мертвый как селедка. Это единственная форма, в которой он нам явился, и мы уже не увидим его больше ни в каком ином виде.
— Слово «УБИК» ассоциируется у вас с чем-нибудь, мистер Чип? — спросила Френси Спаниш.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять смысл ее вопроса.
— Бога ради, — ответил он после некоторого замешательства, — вы же способны отличить видения от…
— У Френси сны, — пояснила Типпи Джексон. — Все время. Расскажи ему свой сон про «УБИК», Френси. — Она повернулась к Джо. — Сейчас она расскажет вам свой, как она
— Я его так называю, потому что это и в самом деле сон об Убике, — выпалила Френси, нервным движением переплетая пальцы. — Послушайте меня, мистер Чип, этот сон отличается от тех, какие мне снились до сих пор. Из неба выросла огромная рука, словно бы ладонь длани Господа. Она была огромная — размером с гору. В тот момент я понимала, что дело касается чего-то важного: кисть была сжата в кулак, напоминающего скалу. Я знала, что внутри него находится какая-то очень ценная вещь, от которой зависит моя жизнь и жизнь всех жителей Земли. Я ждала, пока кулак раскроется, а когда это наконец произошло, я увидела, что было в сжатой руке.
— Бутылка с аэрозолем, — сухо подсказал Дон Денни.
— На этой бутылке, — продолжала Френси Спаниш, — крупными золотыми буквами, сияющими золотым пламенем, написано было только одно слово: УБИК. Ничего более. Только это странное слово. Потом ладонь сомкнулась снова, и рука исчезла за пеленой серых облаков, словно просто поднялась вверх. Сегодня перед началом отпевания я заглянула в словарь и позвонила в библиотеку. Однако никто не знает, что это за слово и даже на каком языке; в словаре его нет. Сотрудник библиотеки утверждает, что это английское слово. Правда, существует одно латинское слово, очень на него похожее: оно значит…
— …«везде», — закончил Джо.
— Совершенно верно, — кивнула Френси Спаниш. — Но нет такого слова «УБИК», а именно так оно выглядело в моем сне.
— Оба эти слова имеют одинаковое значение, — сказал Джо. — Разница лишь в написании.
— Откуда ты знаешь? — упрямо спросила Пат Конли.
— Вчера мне явился Ранкитер, — объяснил Джо. — Выступал в телерекламе, записанной до его смерти. — Он не стал вдаваться в подробности, все выглядело слишком сложным, чтобы можно было детально что-то объяснить, особенно в этот момент.
— …Жалкий глупец, — сказала ему Пат.
— Почему? — спросил он.
— Ты счел это указаниями мертвеца? С таким же успехом ты можешь считать формой его появления письма, написанные им до смерти. Или же деловые заметки, которые он вел много лет. Или даже…
— Я иду внутрь, чтобы в последний раз посмотреть на Ранкитера, — прервал ее Джо.
Он отделился от остальных членов группы, которые остались на месте, и по широким деревянным ступеням вошел в темное и холодное нутро морга.
Пустота. Ни одной живой души. Он был в просторном помещении с многочисленными рядами кресел, напоминающими церковные скамьи. В противоположном конце зала он увидел гроб, украшенный цветами. В маленьком боковом помещении стоял старинный орган, приводимый в действие мехами, и несколько складных деревянных стульев. Помещение было пропитано запахом пыли и цветов; этот мерзкий сладковатый запах показался ему отвратительным. Подумать только, сколько жителей штата Айова приобщились вечности в этих бездушных четырех стенах. Он ясно представил себе носовые платочки, торчащие из карманов, толстые, темные шерстяные костюмы… ну и так далее, вплоть до медяков, которыми прикрывали глаза мертвым. И орган, исторгающий короткие, ритмичные псалмы.