Убить Бенду
Шрифт:
– Ничего, ничего, он уже привык. – И рыцарь вернулся к остальным, держа под мышкой факел.
– Я спать хочу и есть тоже, – немедленно вставил Сержик и тут же взвыл: – За что?!
– Так его, – с удовлетворением откликнулся Канерва. – Все устали.
Арчибальд подошел к сгрудившимся вокруг Бенды обессилевшим участникам похода. Алиция, привалившись к плечу Бенды, закрыла глаза. Канерва покачивался на каблуках, сложив руки за спиной, рядом из темноты выступало белое круглое лицо Кривого, который не отрываясь смотрел мимо рыцаря в сторону шума,
– Э, че такое, кто обосрался, я не понял? Навоняли!
Все устали и с трудом стояли на ногах, но расположиться на ночлег, чтобы заснуть и, возможно, больше не проснуться, никто не решался.
– Хоть бы поесть... – тоскливо проговорила Алиция, не открывая глаз.
– Я, наконец, жрать хочу! – возмутился стоявший напротив нее Сержик. – Че мы прямо как... эти... с голоду подохнем? Кто тут еду обещал? Давайте уже!
– Никто не обеща, голуба, – со вздохом повернулся к нему Кривой. На гладком лице обозначились морщинки, стало отчетливо заметно даже в неярком свете факела, что он далеко не молод.
Бенда зевает, широко открыв рот, осторожно поднимает Алицию, стаскивает с плеча лямку:
– Хлеба? Или, может, разведем костер и каши сварим?
Канерва жадно уставился на мешок:
– Что, это возможно?
– Давай! – заорал Сержик.
Бенда молча развязывает тесемки, кладет мешок на пол. Все расступаются, только Арчибальд встает за спиной Бенды с мечом наготове. Алиция дотрагивается до плеча рыцаря и шепчет жалостливо:
– Вы целый день его носите, у вас рука не устала?
Арчибальд качает головой.
Мешок лежит на полу, еле различимый в густой тьме, все смотрят на него. Он лежит, как обычная тряпка, немного похожий на лужу грязи. Бенда садится на корточки и запускает в него обе руки по локоть. Всем кажется, что они проваливаются сквозь пол. Алиция издает судорожный вздох. Кривой шепчет: «Еж твою мать!» Бенда начинает вставать, вытягивая что-то из мешка, – и все отступают, кто на полшага, кто на всякий случай на два.
В руках Бенды охапка хвороста. Бенда передает сучья тому, кто стоит перед ним – это Канерва, – и снова наклоняется. Лорд, повертев охапку, понюхав и рассыпав часть мелкого сушняка, опускает ее на пол
у своих ног, принимает следующую. Скоро рядом с ним лежит порядочная куча дров...
Пока Бенда под изумленными взглядами вынимает мешочки и горшочки, Арчибальд протягивает бывшему главному егерю факел.
– И никакого колдовства, – с некоторым разочарованием констатировал Канерва. Когда сушняк занялся, лорд Мельсон подложил сверху парочку поленьев, после чего отошел.
Около горшочков уже хлопотала Алиция.
– Бенда, а варить-то в чем? – вдруг сообразила она. – Воды нет!
Снова руки в мешок...
– Помогите! – хрипло говорит Бенда подошедшему Кривому. Тот, подняв брови, удивленно смотрит на Бенду тыкает в себя пальцем:
–
– У вас руки сильные, – с натугой говорит Бенда, вытягивая что-то.
Кривой с опаской суется в мешок...
– Камень, там большой камень, – хрипит Бенда.
Кривой, крякнув, резко наклоняется вперед, чуть не падает.
– Три кинжала те в задницу! – изумленно шепчет он, крепче упираясь ногами в пол и краснея. Вдвоем с Бендой они вытаскивают из мешка поросший мхом валун размером с полчеловека.
– Это еще зачем? – с подозрением спрашивает Канерва.
Арчибальд молча наблюдает за происходящим. Алиция, широко распахнув глаза, обходит валун кругом. Бенда огибает его с той стороны, откуда они пришли, примеривается – и ударяет кулаком по поверхности камня. Дружный стон-вздох заглушается шумом плещущей из глыбы воды. По полу течет ручей.
Через несколько мгновений благоговейной тишины из темноты коридора, где стояли лошади, послышался недовольный возглас. И затем – довольное фырканье.
Алиция схватила горшок, подставила под пенящуюся струю, и он быстро наполнился. Девушка наклонилась над сосудом, омочила губы, лизнула, с шумом втянула воду...
– Дайте мне, че встали, пустите меня!
– Ну как? – спросил Канерва.
– Сладкая-а-а! – причмокнула девушка.
Несколько рук одновременно протянулись к бегущей из камня струе.
Бенда тем временем снова лезет в мешок и достает оттуда сначала пару коротких бревен, затем поочередно семь одеял. Бревна опускает бревна на пол, на них укладывает стопкой одеяла, просит Кривого:
– Будьте добры, сделайте, чтоб можно было сидеть.
Кривой, растерявшись в первый момент, принял груду шерсти, но тут же обернулся и пихнул ее Сержику:
– На, займись!
– Че сразу я-то?! – возопил Сержик.
– Потому што я сказа, – отрезал Кривой.
– А че ты раскомандовался? Ты здесь не главный!
Кривой повернулся к парню всем телом, медленно переставив ноги.
– А кто здесь главный? – неторопливо спросил он.
– А вон, господин рыцарь! – крикнул Сержик; Арчибальд вздрогнул, оглянулся. – Я к нему вон тоже, как Юлий, в оруженосцы пойду! А че, легко!
Кривой закашлялся. Верней, он начал смеяться, запрокинув круглую плешивую голову, но ему в лицо попал дым от костра, и он, согнувшись и харкая, зажмурился, кулаками потирая глаза. Успокоившись, он произнес в нос:
– Кто же ж тя, голуба, возьмет, идиота такого?
Рыцарь посмотрел на Сержика и отвернулся.
Понукаемый Кривым, красный Сержик принялся за одеяла. Он подтащил бревна к костру, по разные стороны, кинул сверху сложенные одеяла, поправил одно, сползшее на пол.
Костер разгорелся, пламя росло, охватывая подкладываемые Канервой сучья и поленья. Боком в огне у костра стоял горшок, Алиция иногда поворачивала его, прихватывая край подолом. Кипела вода, бурлила крупа, вверх поднимался густой ароматный пар. Все постепенно сошлись к костру, из темноты вынырнула острая физиономия Юлия.