Убить лучше по-доброму
Шрифт:
Набив рюкзак, я застегнула молнию и подняла его, чтобы убедиться, что утром смогу дотащить до колодца. Рюкзак был тяжелый, но подъемный. В квартире остались только предметы для рисования. Три холста стояли у стены так, чтобы не было видно то, что изображено на них. Четвертый холст все еще был на мольберте. Это оказался лишь набросок, несколько мазков поверх карандаша, но я поняла, что это бассейн позади дома, а в углу бассейна – набросок фигуры. Лишь смутные очертания, но было понятно, что это я. Холст был маленький, не больше среднего экрана телевизора. Я сняла его с мольберта и согнула так, что хрупкая деревянная рамка треснула, затем я положила его на пол и навалила сверху другие холсты. Я едва взглянула на них, но мне показалось, что это законченные картины. Абстрактные мазки и пятна разного цвета, смутно
Мольберт принадлежал Чету, я была уверена, что никакого мольберта в квартире не было. Он был маленький, на трех ногах. Я сложила его так, что получился небольшой чемоданчик – деревянная коробка в пятнах краски, с ручкой, и бросила его на холсты.
Я осмотрелась вокруг, думая, все ли собрала. Даже если я что-то забыла, все подумают, что Чет сам это оставил.
Палец болел в том месте, где я содрала ноготь. Я осмотрела его. Кровотечение прекратилось, кровь стала темной и липкой, и, кажется, я ничего не испачкала в квартире. Внезапно мне захотелось уйти отсюда, вернуться в свою спальню. К тому же я проголодалась. В холодильнике еще оставался кусок пирога, если родители не добрались до него.
Я поставила свой будильник в форме совы на шесть часов. Но когда часы заухали, я уже проснулась, встала и почти оделась. Мне удалось немного поспать, но это был такой сон, когда слышишь малейший шорох, стук и шелест, которыми полнится старый дом, когда думаешь, что не сомкнул глаз, а потом осознаешь, что странные мысли в голове на самом деле были снами, и что задернутые занавески уже светятся в лучах восходящего солнца.
Пришлось трижды сходить к колодцу, чтобы унести все вещи из квартиры. Первым я притащила рюкзак, это было самым сложным. Я волокла его по тропинке, когда стало слишком тяжело нести. На лугу мои джинсы промокли от холодной росы. Я заглянула в колодец, прежде чем скинуть туда рюкзак. Чет был там, погребенный под камнями. Несколько неуклюжих черных мух кружили над телом. Потом я притащила три больших холста. Они оказались легкими, но нести их было неудобно, и мне пришлось сломать на одном подрамник, чтобы сбросить в колодец. В последний заход я принесла мольберт и набросок, изображавший меня в бассейне. Сбросив все это в колодец, я притащила оставшиеся камни, которые заранее выкопала из земли, и кинула их туда же. Я наблюдала, как все признаки существования Чета исчезают под грудой камней, и чувствовала, что этого вполне достаточно. Старой ржавой лопаткой, которой выкапывала камни на лугу, я набросала комья грязи в колодец, чтобы все выглядело так, будто там внизу только грязь и камни. Получилось не совсем идеально, но я была довольна.
Перед уходом я бросила лопатку в колодец, закрыла его крышкой и замаскировала ее длинной сухой травой, затем обошла колодец, оглядела землю, чтобы ничего не забыть, но все было в порядке – ни одного окурка на земле, ничего. Чет исчез из мира. Утро было тихое, только жуки жужжали и вороны каркали – истинные хозяева луга. Я каркнула им в ответ, как иногда делала, и представила, что они обо мне думают.
Вернувшись домой, я долго мылась в душе, оттирала пальцы от грязи. Горячая вода гудела, убаюкивая и успокаивая меня. Я чувствовала себя сильной, я чувствовала себя в безопасности. Когда мама вошла в ванную и позвала меня, я подпрыгнула и чуть не свалилась, поскользнувшись на полу душа.
– Что случилось? – спросила я.
– Ничего, дорогая. Мы с папой решили позавтракать в Шейдис. Ты с нами?
– Хорошо, – ответила я. – Когда?
– Как только выйдешь из душа.
Мы часто ходили в Шейдис. Отец любил это место, и я тоже, завтраки там были особенно вкусные. Я заказала тост с поджаренным беконом. Родители сели напротив меня, прислонившись друг к другу, и даже ели фрукты из одной тарелки; папа заказал мясо с овощами, а мама омлет. Мысли о Чете закрадывались мне в голову и исчезали только тогда, когда кто-то из родителей говорил что-то смешное или когда я думала о том, какой у меня вкусный завтрак. Мой желудок казался мне бездонной корзиной, которую невозможно наполнить.
– Ты так проголодалась, Лили, – заметила мама.
– Растущий организм, почти уже стала женщиной, – сказал отец.
Все было замечательно, даже когда родители испортили мне
Целую неделю о Чете никто не вспоминал, и я уже начала беспокоиться, нужно ли мне самой спросить, где он. И однажды во время обеда, когда отец куда-то ушел, а мама пребывала в молчаливом настроении, я спросила, что случилось с Четом.
– Чет уехал. Ты не знала?
– Куда уехал?
– Господи, Лили, откуда мне знать. Наверное, нашел местечко поудобнее. Даже не попрощался, неблагодарная свинья.
В тот вечер я поднялась в квартиру над мастерской. Похоже, мама или папа уже побывали там и прибрались немного. С постели сняли простыню, вынесли мусор из кухни. Я села на стул, хотя не собиралась читать. Окна были распахнуты, и свежий ветерок, первый за все лето, наполнил комнату. После убийства Чета я ждала двух вещей. Что меня поймают и что мне станет стыдно. Но не произошло ни того, ни другого.
Глава 7
Тед
Когда я сообщил Миранде, что в начале октября собираюсь провести целую неделю в Кенневике, она изобразила искреннюю радость. Мы сидели на кухне, на первом этаже нашего особняка, ели пасту лингвини с моллюсками (единственное, что я способен приготовить) и допивали бутылку «Пино-Гри».
– Замечательно, – воскликнула она. – Целую неделю ты будешь весь мой.
Я наблюдал за ее лицом, высматривая малейшие признаки обмана, но тщетно. Ее темно-карие глаза светились, казалось бы, абсолютно искренним восторгом. И на мгновенье я поверил ей, на сердце стало тепло, и появилась уверенность, оттого что любимый человек хочет быть с тобой. Но это ощущение быстро рассеялось, и я в очередной раз поразился актерским способностям жены, ее двуличной натуре. Неужели она не чувствует ни капли вины за то, что делала с Брэдом Даггетом?
– Снова забронировать тот номер? – спросила она.
– Который?
– Ну вот, уже забыл. Первая гостиница, в которой мы остановились. С горкой в бассейне.
– Ах да, конечно.
Убравшись на кухне, мы поднялись наверх и уселись перед телевизором смотреть ремейк «Сыщика», который показывали по одному из пяти тысяч каналов. Миранда переоделась в короткую ночнушку, которую обычно надевала по вечерам, и улеглась на диване, положив ноги мне на колени. Я рассматривал ее безукоризненный розовый педикюр, а затем, положив руку ей на ногу, надавил большим пальцем на нежную, как у ребенка, кожу подошвы. Она молчала, но ее тело откликнулось на призыв, чуть изогнулось и соскользнуло ближе ко мне. Наблюдая за ее томными, полусонными движениями, я отчетливо ощущал себя самого, свои напряженные плечи, неудобную рубашку, которую до сих пор не снял, и видел, будто со стороны, как я сидел, выпрямившись, возле подлокотника, как смешно торчал мой локоть. Я убрал руку с ее ноги, но она этого не заметила. Я знал, что она заснет еще до конца фильма.
Это Лили предложила мне провести неделю в Мэне, чтобы я знал, что там происходит, по какому графику работает Брэд и как проводит время Миранда.
– Но когда я приеду, там все изменится, – возразил я. – Миранда и Брэд будут вести себя совсем по-другому.
– Неважно. Меня больше интересует то, как работает ваша строительная бригада. Сколько людей бывает в доме? Часто ли Брэд остается один? Просто наблюдайте. Чем больше информации, тем лучше.
Я согласился. Сложнее всего было высвободить целую неделю на работе. Но я настоял, и Джанин, моя помощница, сумела перекроить график. По плану я должен приехать в Кенневик в пятницу вечером и вернуться в Бостон в следующее воскресенье днем. Как ни странно, я с нетерпением ждал этого отпуска и втайне радовался, что мое присутствие помешает любовным похождениям Брэда и Миранды. Интересно, как отреагирует Брэд, когда Миранда сообщит ему о моем приезде. Еще дома, сидя на своем диване, когда я сказал об этом Миранде, я почувствовал, что ситуация меняется в мою пользу.