Убить Первого. Том 1
Шрифт:
— Это… ужасно… — прошептал Эдван, вновь повернувшись к костру. “На живца”, - мысленно повторил себе юноша и вдруг замер, словно громом поражённый.
Сердце парня упало. “Вчера Коготь вернулся… перебили стаю обезьян” — пронеслись в голове юноши слова горбуна, сказанные незадолго после пробуждения. Руки юноши задрожали, он закрыл лицо ладонями, вцепился пальцами в кожу и согнулся, чтобы никто не увидел его посеревшее лицо. Плечи дрожали, он бился в немой истерике, еле-еле сдерживая рвущийся наружу яростный
— Эй, ты в порядке? — обеспокоенно спросил солдат.
— Да… — хрипло выговорил юноша.
“На живца….на живца…на живца… на еб***ого живца!” — одна и та же мысль повторялась в его голове снова и снова, и с каждым её повтором в душе паренька всё ярче и ярче разгоралось пламя ненависти.
Эдван больше не контролировал себя. Его лицо перекосило, а полубезумный взгляд был направлен куда-то в пустоту, сквозь людей и огонь. И никто из солдат не заметил в поведении парня ничего странного, ведь сегодня был день великой трагедии и ничего удивительного в этом для них не было. Напряжение достигло критической точки, как в то самое утро, и парнишка издал нервный, полубезумный смешок.
— На живца… — прошептал он и бросил полный ненависти взгляд на статую основателей, а затем и на трёх их потомков. Пламя злобы в его душе потухло, сменившись ледяной яростью.
Пустота. Холодная, безжизненная… на какой-то миг он почувствовал её в своей груди так чётко и ясно, словно кто-то оставил там сквозную дыру, которую нельзя было ничем заполнить. Парень схватился рукой за грудь, впиваясь ногтями глубоко в кожу, но эта слабая телесная боль не могла даже чуть-чуть сравниться с той, которую испытывало сейчас его сердце.
Он не помнил, как закончился траур. Не слышал, что говорил глава города после того, как тела были сожжены. Не заметил, как разошлись люди с площади, он просто стоял на месте и смотрел на давно превратившиеся в пепел брёвна, полностью отрешившись от окружающего мира. Чья-то тёплая ладонь коснулась его руки и Эдван дёрнулся так, словно кто-то ударил его хлыстом.
— Прости… — тихо проговорила Лиза, поёжившись от безумного, злобного взгляда парня.
— А… — только и ответил Эдван, с трудом вырвав руку. Он даже не посмотрел на неё, только отошёл на шаг в сторону, всё ещё глядя на груду брёвен. Повисло молчание. Долгое, тягостное.
— Мои родители погибли в прошлый день траура… — голос девушки больше напоминал шёпот призрака.
— Ненавижу их… — всё также глядя в пустоту, произнёс Эдван.
— Что?
— Приманка, понимаешь? — севшим голосом проговорил он, — эти… твари… просто… сделали приманку…
— К…кого?
— Ненавижу… — не слушая вопросы подруги, Эдван смахнул с глаз выступившую слезу и, что-то про себя решив, резко развернулся и быстрым шагом пошёл в сторону академии. Лиза решила не ходить следом. Одного взгляда на друга ей было достаточно, чтобы понять, что его сейчас лучше всего оставить в покое. Да и ей самой тоже не помешает немного прийти в себя.
В этот вечер Эдван не появился в своей комнате.
Он долго бродил среди полей, пока не вышел к небольшой рощице с фруктовыми деревьями, неподалёку от Белой. Забравшись в самый дальний её край, Эдван уселся под яблоню и, закрыв глаза, погрузился в глубокую медитацию. Кольца на его сосуде души начали пульсировать, затягивая внутрь невероятное количество атры, словно таким образом можно было хоть немного заполнить пустоту в его сердце…
Глава 25. Беспокойство
В резиденции главы города сегодня было шумно. Слуги готовились к приёму дорогих гостей — старейшин всех благородных семей, которых сам глава созвал на военный совет. Грандиозное, очень важное событие, сравнимое, пожалуй, со звучанием траурного рога. В последний раз подобный совет собирался как раз незадолго после того, как на площади прошла церемония прощания с героями. Вот и сейчас — не успели снять чёрные флаги с крыш и ворот, а глава уже созывал важных гостей.
Однако, мало кто знал, что именно сейчас, во время подготовительных хлопот, в малом зале у кабинета главы города проходила ещё одна, не менее важная встреча. За круглым столом собрались трое: Горан Морето, Агар Линн и Ли Джоу. Патриархи кланов-основателей.
— Неважно выглядишь, Агар, — пробасил толстяк, откинувшись на спинку кресла.
— Да, — тихо пробормотал тот, — время моё уходит. Стар я стал… да, — глава клана Линн тяжело вздохнул, — сильный удар поход этот нанёс по нам всем.
Толстяк степенно кивнул, и взял кусочек сушённого яблока из небольшой вазочки на столе. В какой-то степени, ему даже было жаль патриарха Линн, ведь во время последней охоты погибло больше всего членов именно этого клана. И среди них старшая дочь самого Агара — Алекса. Не наследник, слава Творцу, но любимая дочка… Ли немного поёжился, вспомнив обезображенное тело девушки, которую хоронили первой. Наименьшими потерями, наоборот, отделался клан Джоу.
— Верно, удар мы получили серьёзный. Выпуску академии потребуется около года, чтобы хоть немного приблизиться к уровню тех, кого мы потеряли.
— Чернь опять ропщет, — дёрнул щекой толстяк.
— Как-то часто в последние дни… — пробормотал Агар, — сначала ученики академии из-за этого… — мужчина поморщился, пытаясь вспомнить, — как его?
— Лаута, — пробасил глава, — с ним якшается твой непутёвый отпрыск.
— Позор семьи… — скривился мужчина, — Алексис был в ярости, когда этот простолюдин искалечил его сына. Что там говорит твой ручной хранитель?
— Сопляк потихоньку переводит тексты, но, — толстяк поморщился, — похоже, никаких особых талантов, кроме языка, он из-за грани не почерпнул.