Убить ворона
Шрифт:
– Никому! Что вы! – серьезно пообещала женщина. – И я могу продолжать следить за квартирой Савельевой.
– Думаю, что это не понадобится, – пожал ей руку Турецкий. – Спите спокойно, а наблюдение мы возьмем на себя.
«Так, хороши дела, – закурил Турецкий. – Теперь я фигурирую в следствии. И в связи с моими похождениями к Савельевой появилась новая версия».
Когда она вышла из кабинета, Турецкий некоторое время молчал.
– И зачем вы эту дуру слушали? – поморщился Сабашов.
– Ну так, на всякий случай, – сделал
– Может быть, тогда для верности проверить? – озабоченно предложил Сабашов. – Вдруг это Савельев домой осторожненько наведывается?
– Нет, ничего проверять не будем, – поспешно и твердо сказал Турецкий. – Я вас уверяю, что это не Савельев.
Сабашов внимательно взглянул на Александра, на его невыспавшиеся глаза, потом перевел взгляд на медвежью шкуру, вспомнил о том, как Турецкий полчаса назад сказал, что Савельев и Бурчуладзе друзья. И у старого следователя сложилась законченная картина.
Они вместе с Турецким не выдержали и засмеялись.
– Ну что, Валентин Дмитриевич, пора наведаться к Бурчуладзе? – весело сказал Турецкий.
Он был рад тому, что не пришлось давать лишних объяснений в связи с его ночными посещениями Савельевой.
Александр достал керамическую фигурку женщины, которую купил в самолете. Сабашов настороженно взглянул на нее.
– Это что, тоже вещественное доказательство? – спросил Валентин Дмитриевич.
– В какой-то степени да, – строго сказал Турецкий. – И оно может уличить нас в употреблении спиртных напитков на рабочем месте.
Турецкий снял с головы «женщины» шляпку, под которой оказалось горлышко бутылки, запечатанное пробкой.
– Давайте, Валентин Дмитриевич, перед дорожкой по пятьдесят граммов?
Он налил водку в стаканы.
– Возможно, вам удастся отыскать у него и Савельева. – Турецкий поднял стакан. – Успехов вам!
Они чокнулись и выпили.
– Вы знаете, это у меня первое такое крупное дело, – растроганно сказал Сабашов.
– Дай бог, не последнее! – снова налил в стаканы Турецкий.
– А давайте в следующий выходной на рыбалку поедем! – с воодушевлением предложил Сабашов. – Я, вы и Юрка. Это внук мой. Он будет счастлив.
– С удовольствием, – откликнулся на предложение Турецкий.
– Настоящая зимняя рыбалка. Хотя уже весна, но в наших краях лед в реке кое-где еще до мая продержится, – увлеченно объяснял Сабашов.
Турецкий никогда еще не видел его таким радостным и вдохновенным.
«Настоящий рыбак», – подумал Александр.
– Даже воскресенья ждать не будем, – сказал Турецкий. – Вернетесь с Бурчуладзе, возьмем отгул и сразу на рыбалку.
– Да, конечно. Я вам покажу, какая у нас рыба ловится, какая у нас красота кругом.
Через полчаса Сабашов уехал.
Глава 40. «БРОСАЙ ЭТО ДЕЛО»
Меркулов бегло осмотрел кабинет Болотова. Взял медаль с профилем вождя, которая придавливала к
– Под тяжким гнетом у вас дела, – сказал Меркулов, возвращая медаль на прежнее место.
Болотов вздохнул, не зная, что бы сказать. Меркулов по-хозяйски сел на место следователя, Болотов примостился на стуле подле него. Ввели подследственного. Чирков недоуменно посмотрел на Меркулова, перевел взгляд на Болотова и снова вернулся к человеку, сидящему за столом.
– Вы желали дать показания в прокуратуре, – пояснил Меркулов с непроницаемой серьезностью, – наша встреча сорвалась по независящим от меня причинам, но тем не менее я готов удовлетворить ваше желание. Я заместитель Генерального прокурора Меркулов.
Чирков сел против Меркулова, щурясь от яркого света.
– Павел Викторович любезно ознакомил меня с обстоятельствами вашего дела. Мне показались небезынтересными ваши рассказы не только в художественном отношении, как Павлу Викторовичу…
Меркулов слегка склонил голову в сторону Болотова.
– …но и в интересующем нас аспекте. Последнее из рассказанных вами дел меня особенно заинтересовало.
– А что в нем интересного? – сипло осведомился Чирков.
– Да в общем-то оно ничем не выделяется среди прочих. Я понимаю, что вы можете нанизывать один рассказ на другой, покуда найдутся заинтересованные слушатели. Если бы вопрос стоял только о художественной…
Меркулов опять поклонился Болотову.
– …стороне, вполне можно было бы обойтись крысой. Все это были заурядные убийства разной степени кровавости, которыми полна история криминалистики. Как я вам сказал, меня интересует не эстетическая сторона вопроса. Мой первый вопрос связан с мотивами последнего убийства. Вы изволили выразиться о них весьма туманно. За что вы убили этих людей?
– За что, – туповато отвечал Чирок, – ясно все. Молчать не могли – вот и умерли.
– А почему они должны были молчать? И почему вы, такой словоохотливый, не желаете назвать нам обстоятельства этого убийства? Насколько я понимаю, вам терять нечего, привязанностей в этом мире у вас нет. Что заставляет вас терять ваше красноречие?
– Я друзей не закладываю, – угрюмо буркнул бандит.
– Друзей или друга?
Взгляды Меркулова и Чиркова встретились. Казалось, лютая злоба вспыхнула на мгновение в глазах Чирка, но тотчас угасла, вытесненная прежней вялой тупостью.
– Какого друга? Не было никакого друга.
– Вот это тоже заставило меня заинтересоваться, – подхватил Меркулов. – Во всех ваших рассказах, начиная с крысы, вы изволили упоминать некоего друга, весьма вами ценимого. И только в последнем вашем повествовании он остался в тени. Не могли бы вы подробнее осветить эту личность? Что это за друг, что с ним стало?