Убийца с лицом ребенка
Шрифт:
– Алик, – неожиданно возбудился полковник. – Перед тобой сидит матерый ментяра, прошедший суровую школу жизни. Я в рабочем кабинете, как ты знаешь, взяток не беру, о работе с друзьями и знакомыми не разговариваю. Потому что я не знаю, сколько микрофонов меня слушают. Даже в аквариуме с пираньями, которых ты так любил подкармливать, заложена микрокамера с обзором в триста шестьдесят градусов.
– Стоп, – сказал адвокат. – С этого места тщательнее. Откуда тебе известно о камере?
– Мир не без добрых друзей, – умно ответил полковник. – У меня в дверях кабинета нет замка. Это моя принципиальная позиция. Любой гражданин
– Ты хочешь сказать, что все твои действия в течение сегодняшнего дня зафиксировала микрокамера?
– Я даже уверен, что эти суки, – Снаткин показал пальцем на входную дверь, – уже ее сняли и все изучили. И сейчас думают о том, как красиво выйти из этого положения.
– Горпищенко уже побежал за букетом роз, – умилился адвокат. И тут же сказал: – Подведем предварительные итоги: у нас есть микрокамера, которая объективно зафиксировала весь процесс. Чем же конкретно она может нам помочь?
– Я являюсь акционером титанового комбината, – сообщил Снаткин. – Ну чтобы быть совершенно точным, акционером является моя жена Таисия. Эти акции лежали у нас лет десять без всякой надежды на прибыль. Комбинат был постоянно в тяжелом финансовом положении и акции бесполезно пылились в коробке с моими грамотами и медалями. А месяц назад ко мне пришел один из собственников комбината, да ты его знаешь, Аркадий Кеосаян. У него начались какие-то терки с партнером. Партнер его живет в Питере, имеет сорок девять процентов акций, а Аркашка только сорок один. Вот он тут же сообразил, что если наши акции купить, его партнер становится младшим научным сотрудником, а сам Аркан хозяином предприятия. Он предложил мне сто тысяч баксов за них. Короче, дней пять назад мы все бумаги оформили на Кеосаяна, а бабки он обещал подогнать попозже, пока соберет их или одолжит. Вот сегодня он и прислал человека ко мне. Я не успел даже коньяк по стопкам разлить. Ворвались в кабинет, положили нас на пол, схватили целлофановый пакет с деньгами. Все снимали на камеру и кричали как полоумные, деньги чьи. Вот и вся история.
– Ты сказал «представитель завода». У него была с собой доверенность?
– Послушай, Алик. Все бумаги на акции мы оформили заранее. То есть моя жена все подписала и передала акции Аркадию, как и предусмотрено законом. Ты хочешь сказать, что человек этот был не от Кеосаяна? Ну может быть, это был не представитель завода, а представитель гражданина Кеосаяна. Так тебя устроит? Человек принес деньги. Перед этим мне позвонил Аркадий и сказал, что деньги уже в пути. Я должен был проверить документы этого человека? Я даже не знаю, как его зовут. Я сразу сказал Горпищенко, что это деньги мои и объяснил их происхождение.
Красивое лицо адвоката сморщилось, как от зубной боли.
– Я что-то сделал не так? – спросил полковник.
– Как к честному человеку и гражданину к тебе претензий нет, но как опытный полицейский, ты допустил одну непростительную ошибку. Ты заговорил раньше, чем встретился со своим адвокатом. Таким образом, ты уже лишил себя права на вариативность версий происшедшего.
– А зачем мне что-то выдумывать? – искренне сказал Снаткин. – Правда, она и в Африке правда. – Пусть посмотрят фильм об одном дне из жизни полицейского
3
В ста метрах от кабинета Горпищенко, в подвальном этаже городской прокуратуры, в комнате, предназначенной для собраний трудового коллектива, шло совещание оперативно-следственной группы.
За узким длинным столом сидели следователь Горпищенко и два оперативных сотрудника местной службы безопасности. Перед ними, развалившись на пустых стульях, тихо переговаривались между собой остальные оперативники, наспех собранные из аппарата областной полиции.
– Я прошу каждого из вас перед докладом о проделанной работе, представляться, – сказал Горпищенко. – Таким образом, мы не только продуктивно поработаем, но и познакомимся друг с другом. Кто руководил обыском рабочего кабинета Снаткина?
С третьего ряда стульев поднялся опер с помятым лицом и в желтом свитере.
– Капитан Пустовойтенко, – медленно сообщил он. – Обыск начался в 13–30 и закончился в 15–00. Протокол составлен и передан Вам. Ничего интересного не найдено.
– В протоколе значится аквариум с рыбками, – нашел на столе протокол следователь. – Воду из аквариума сливали?
– Чего? – изумился капитан Пустовойтенко.
– У вас что-то со слухом, капитан? – нахмурился Горпищенко.
– Нет, не сливал, – ответил опер.
– Рыбок жалко, – хохотнул кто-то из присутствующих.
– Я вторые сутки на ногах, – обернулся на смех капитан Пустовойтенко. – У меня два трупа в разработке. А меня сюда кинули, чтобы аквариумы чистить?
– Свободен, – сказал Горпищенко.
– В каком смысле? – спросил недоуменно Пустовойтенко.
– В самом прямом, – сгустил на лбу складки следователь. – Если понадобится гавно руками разгребать, чтобы найти доказательства, будете разгребать, капитан. Свободен до утра.
Опер Пустовойтеко махнул головой и шатающейся походкой вышел из комнаты. В наступившей тишине Горпищенко обвел взглядом зал, поднял еще один протокол и спросил:
– Кто допрашивал Пермана Юрия Львовича?
– Я.– поднялся круглолицый румяный парень. – Лейтенант Скворцов.
– Ваши впечатления о допрошенном?
– Мутный он какой-то, – начал оправдываться Скворцов. – И потом, он воняет, как сурок. Ни с того ни с сего обливается потом, который отравляет воздух в кабинете. Я считаю, что это у него такой способ защиты.
– Вы допрашивали его три часа, – потрясая протоколом, грозно заметил следователь. – Вы исписали четыре листа своим куриным почерком, который невозможно разобрать. Где подпись допрошенного?
– Он отказался подписывать протокол, – объяснил лейтенант.
– Почему? – поинтересовался Горпищенко.
– Я же говорю, что он какой-то странный. Может псих. Я ему дважды прочел протокол, а он отказался его подписать, мотивируя тем, что мой почерк трудночитаемый…
– Я же выделил вам кабинет с компьютером, – зловеще произнес Горпищенко. – Этот Перман, умнее вас, лейтенант Скворцов ровно в два раза. Вы понимаете, что вы срываете ход расследования? Перман – это взяткодатель. Он должен был показать, за что он передал Снаткину сто тысяч долларов. А что вы с его слов тут нацарапали? Шел в булочную, споткнулся о пакет, увидел американские деньги, испугался и прибежал к начальнику полиции, чтобы их отдать, может хозяин впоследствии найдется.