Убийца - садовник!
Шрифт:
— А какая разница? — спросил он бесцветным голосом.
— Это важно. Пожалуйста, ответьте на мои вопросы и мы оставим вас в покое.
— Маловероятно. Наверняка вы захотите вытянуть из меня всё, а после отключите до получения инструкций с Земли.
— Возможно, — ушёл я от ответа. — И всё же вам придётся рассказать.
— Иначе что? Будете пытать? Или убьёте моих родных?
Я поморщился, припомнив недавние слова Гарри об электрошоке.
— Нет. Мы не отключим вас и не будем пытать, мистер Кауфман. Мы будем поддерживать
— А вы знаете толк в пытках, господин детектив. Что ж, приступайте. Хуже, чем уже есть, вы мне все равно не сделаете.
— Олдман, оставь его. Полежит пару суток, подумает, потом иначе запоёт, — предложил Сэм, когда я прервал связь с Кауфманом.
— Сэм, он мог что-нибудь наделать с ракетами и они взорвутся в любой момент.
— Не взорвутся, Олдман, — успокоил меня Гарри, который в этот момент находился, судя по всему, на ракетном складе, — мы всё тут проверили, полный порядок, если не считать ракеты, которую он зачем-то уложил в пусковую установку.
— Ты уверен, Гарри?
— Да. Но мы проверим ещё раз. А эту ракету сейчас аккуратно вынем и разберём. Не хватало ещё чтобы она сдетонировала при попытке выстрелить.
— Держи меня в курсе, Гарри, — попросил я.
Попрощавшись с Сэмом, я ещё раз предложил Кауфману признаться, но тот упёрся. Хорошо хотя бы то, что он просто говорит со мной. Мог бы и вовсе молчать после ремонта приёмо-передатчика.
Я вышел из мастерской и в задумчивости зашагал по кораблю.
[ИскИн — Вредитель]
— Канал связи через полчаса. Желаете отправить сообщение?
— Да ИскИн, желаю. Сообщение такое — Дело раскрыто. Преступники обезврежены. Это были Джон Кауфман и Уолт Батлер. Жду дальнейших инструкций. Прошу уточнить, что с моими деньгами. И с моим сыном.
— Сообщение слишком длинное. Для экономии трафика рекомендуется сократить его на шестьдесят семь символов.
— Хорошо. Тогда сообщение такое — Преступники Джон Кауфман и Уолт Батлер обезврежены. Что с моими деньгами?
— Сообщение принято.
Я подошёл к лифту, но подумав, решил пойти по лестнице.
82
Кауфман так и не рассказал ничего нового. Сэм упорно держал его в сознании, давая маньяку возможность зациклиться на собственном безумии. Устраивать очную ставку Кауфмана с Батлером, как я собирался, не пришлось, потому что ни один из них не отрицал своей вины и своего участия. Но подробности от Кауфмана я так и не получил.
Корабль продолжал свой долгий путь. Изредка однообразие наших будней скрашивалось великолепными картинами
Сэм и Гарри изготовили и подарили мне шлем констебля. Он был нелепо высоким и вычурным, со звездой и прочими атрибутами. Вручая мне бокс с ним, они сделали серьёзные лица, но я-то видел, что они едва удерживаются от смеха. Когда я открыл бокс, они просто покатились от хохота и если бы аватары могли плакать, они обязательно бы прослезились от смеха.
Сэм заставил меня надеть этот ужас, после чего оба они пали ниц и сделали вид, будто молятся мне.
— Ну вы и придурки, — заключил я, снимая нелепый головной убор.
— Нет! Постой! Тебе действительно идёт! — хохоча повскакивали они и принялись наперебой останавливать меня.
— Парни, хватит. Ну не смешно уже.
— Но ты такой красавец в этом ночном горшке! — захохотал Сэм.
Гарри предложил выпить и мы направились в реакторную. Через некоторое время, когда мы изрядно расслабились, Гарри уселся на пол, я и Сэм последовали его примеру. Он сидел спиной к ограждению и просто откидывался назад, прижимаясь к нему, а когда доходил до нужной кондиции, наклонялся вперёд.
— Похоже Гарри изобрёл новый способ выпивать, — улыбнулся Сэм.
— Выпьем за это! — предложил я и мы дружно откинулись назад.
Мы спели «Звёздно-полосатое знамя», затем что-то из кантри, потом ещё что-то. В ноты мы не попадали, но было весело.
В какой-то момент Гарри спросил:
— Ну что, Олдман, тебя можно поздравить?
— Похоже на то.
— Чем теперь займёшься?
— Не знаю, Гарри. Может напишу книгу об этих событиях. Чертовски хорошую книгу. У меня ведь почти сто лет впереди.
— Олдман, дружище, если ты пишешь как расследуешь, то хорошей книги не выйдет даже за целую вечность, — он со звоном хлопнул меня по плечу и мы расхохотались.
— Ты хороший друг, Гарри.
— Конечно. Никогда не упущу возможности подколоть, — вновь захохотал он и откинулся к ограждению. Я тоже улыбнулся.
— Слушай, Олдман, а ведь на обложке должно быть какое-то имя. Что ты там напишешь? — справился Сэм
— Не знаю. Это важно?
— Я к тому, что до сих пор не знаю твоего имени. Давай, колись, как тебя зовут?
— Точно! — подхватил Гарри, — Колись, как твоё имя?
— Просто Олдман.
— Так не бывает. Ну давай, говори, как тебя зовут? Обещаю, я не буду смеяться.
— И я не буду, — заверил Сэм.
— Точно не будете?
— Даю слово!
— Обещаю!
— Моё имя Дик.
— Дик? Олдман Дик?!
— Да.
Они недоверчиво смотрели на меня с полсекнуды, а затем расхохотались так, что, кажется, корабль стал резонировать.
— Я буду звать тебя Олд Дик. Нет! Я буду звать тебя Биг Дик! — Сэм снова захохотал, держась за живот. А за ним со смеху покатился и Гарри