Убийственно тихая жизнь (Что скрывал покойник)
Шрифт:
– Мисс Нил об этом знала?
– Мне об этом неизвестно. Но если бы и знала, то это ничего не изменило бы. Это все было так давно, что быльем поросло.
«Какая ужасная эгоистка», – думала Николь, шаря по столу глазами – ей хотелось есть. Потом она вдруг поняла. Ей нужно в туалет.
– Можно воспользоваться вашим туалетом?
– Вы его найдете.
Николь пооткрывала все двери на первом этаже – за ними были книги, журналы, но туалета так и не нашла. Тогда она поднялась наверх и там обнаружила единственную в доме ванную с туалетом. Спустив воду, она открыла
Николь тут же повернулась, оглядывая пространство за своей спиной, отраженное в зеркале, потому что проблема была, вероятно, там.
– Тиммер Хадли сказала вам, что ей известно о вашем поступке?
Рут спрашивала себя, будет ли когда-нибудь задан этот вопрос. Она надеялась, что не будет. Но вот теперь услышала его.
– Да. В день ее смерти. И она сказала мне, что думает об этом. Она была очень откровенна. Я уважала Тиммер. Трудно услышать такое от человека, которым ты восхищаешься, которого ты уважаешь. Еще труднее оттого, что Тиммер умирала и исправить уже ничего было нельзя.
– И что вы сделали?
– В тот день на ярмарке было заключительное шествие, и Тиммер сказала, что хочет побыть одна. Я хотела было объясниться, но она возразила, что ей нужно отдохнуть – она устала и я могу оставить ее на час. А через час, мол, поговорим. Когда я вернулась, ровно через час, она была мертва.
– Миссис Хадли сказала об этом Джейн Нил?
– Не знаю. Я думаю, что собиралась, но чувствовала, что сначала должна поговорить со мной.
– А вы сказали мисс Нил?
– Зачем? Это было так давно. Джейн, вероятно, и думать об этом забыла.
Гамаш спросил себя, не пытается ли Рут Зардо убедить себя, что так оно и есть. Его это определенно не убедило.
– Вы не знаете, кто мог желать смерти мисс Нил?
Рут сложила руки на трости и осторожно оперлась на них подбородком. Ее взгляд устремился куда-то вдаль. Наконец, выждав почти минуту, она прервала молчание:
– Я уже говорила вам, что, на мой взгляд, один из этих трех мальчишек, которые кидались пометом, мог желать ее смерти. Она их напугала. Я до сих пор считаю, что в неокрепшем мозгу подростка вызревают самые ядовитые идеи. Но на это нужно время. Говорят, время лечит. По-моему, это вранье. Время ничего не делает. Оно лечит, только если человек хочет этого. Я видела, как время для больного человека только ухудшает ситуацию. Он думает, размышляет, превращает муху в слона – ему только дай время.
– И вы полагаете, что это могло произойти в данном случае?
Размышления Рут Зардо настолько отвечали его собственным, что ему казалось, будто она читает его мысли. Вот только понимала ли она, что это делает ее идеальной подозреваемой?
– Могло.
По пути назад в деревню Николь сказала Гамашу о приклеенной к зеркалу
– Начнем, – сказала Соланж Френетт через несколько минут после появления Гамаша, Бовуара и Рут.
Клара и Питер уже сидели в кабинете.
– Я позвонила в Нотариальный департамент в Квебеке, и они просмотрели официальный регистр завещаний. По их данным, последнее завещание мисс Нил было составлено двадцать восьмого мая этого года. Предыдущее составлялось десять лет назад. Оно было аннулировано. Ее воля выражена просто. После покрытия расходов на похороны и погашения всех долгов, налогов и прочая она оставляет дом и все в нем находящееся Кларе Морроу.
Кровь отхлынула от лица Клара. Она хотела услышать голос Джейн, почувствовать, как руки Джейн обнимают ее. Услышать ее смех. Она жаждала общества Джейн.
– Мисс Нил просит Клару устроить вечеринку, пригласить определенных людей – список есть в ее завещании – и попросить каждого из них взять какую-нибудь вещь из ее дома. Свою машину она оставляет Рут Зардо, свою библиотеку – Мирне. Все остальное переходит Кларе Морроу.
– Это сколько будет? – К облегчению Клары, вопрос этот задала Рут.
Клара хотела знать, но так, чтобы не показаться корыстной.
– Сегодня утром я сделала несколько звонков и произвела кое-какие подсчеты. После уплаты налогов остается около четверти миллиона долларов.
Из комнаты словно выкачали воздух. Клара не могла поверить. Она богата, они будут богаты. Как она ни боролась с собой, но ей виделась новая машина, новое постельное белье и хороший обед в монреальском ресторане. И…
– Есть еще две вещи. Это конверты. Один для вас, миссис Зардо.
Рут взяла конверт и стрельнула взглядом в Гамаша, который внимательно наблюдал за происходящим.
– Другой конверт для Йоланды Фонтейн. Кто ей передаст?
Никто не выразил желания. Наконец Клара сказала:
– Я передам.
Когда они оказались за пределами кабинета нотариуса, Гамаш подошел к Питеру и Кларе:
– Я бы хотел, чтобы вы помогли мне в доме мисс Нил. Теперь, насколько я понимаю, это ваш дом.
– Я и представить себе не могу, что когда-нибудь буду думать о нем как о чем-то ином, нежели дом Джейн.
– Надеюсь, что это не так, – сказал Гамаш, слегка улыбнувшись Кларе.
– Конечно мы вам поможем, – сказал Питер. – Что мы должны сделать?
– Я хочу, чтобы вы оба пришли в дом и просто взглянули на него.
Большего он говорить не хотел.
Странным образом самое большее воздействие на Клару оказали запахи. Этот безошибочно узнаваемый запах Джейн, кофе и древесного дымка. Еле ощутимый аромат свежей выпечки и псины. И «Флорис», единственная блажь, которую она себе позволяла. Джейн была в восторге от туалетной воды «Флорис» и на Рождество заказывала себе этот маленький подарок из Лондона.