Убийственно тихая жизнь (Что скрывал покойник)
Шрифт:
– Хорошее соображение. Слушайте, единственное, что мне приходит в голову, – это снять петли сзади. На это может потребоваться какое-то время – они старые и проржавевшие. Не хочу их сломать.
– Прошу вас, начинайте, – сказал Гамаш. – А мы пока продолжим наши поиски.
Двадцать минут спустя Оливье сообщил, что снял последнюю петлю.
– Вам повезло, что я гений.
– Какая удача, – фыркнул Бовуар и проводил Оливье до двери, хотя тот был не прочь остаться.
Гамаш и Питер встали по две стороны комода, взялись за большой сосновый верх и подняли его. Крышка легко подалась, и через секунду
Ничего. Комод был пуст.
Они потратили еще несколько минут, чтобы убедиться, что там нет никаких потайных ящиков, после чего, обескураженные, вернулись на свои места у камина. Гамаш неторопливо опустился в кресло, потом обратился к Бовуару:
– Что там спрашивал Оливье? Кто украшал эту комнату?
– И что?
– Откуда мы знаем, что это сделала Джейн Нил?
– Вы думаете, что она кого-то наняла? – удивленно спросил Бовуар.
Гамаш не сводил с него взгляда.
– Нет, вы думаете, что это сделал кто-то другой, кто здесь оставался. Боже мой, какой я идиот! – воскликнул Бовуар. – Йоланда. Когда я разговаривал с ней вчера, она сказала, что украшала этот дом…
– Верно, – сказала Клара, подавшись вперед. – Я видела, как она привезла сюда приставную лестницу и какие-то битком набитые пакеты из магазина «Рона» в Кауансвилле. Мы с Питером еще говорили, уж не собирается ли она сюда переехать.
Питер согласно кивнул.
– Так это Йоланда приклеила обои? – Гамаш поднялся и снова осмотрел их. – У нее должен быть не дом, а черт знает что, если это ее работа.
– Ничего подобного, – сказал Бовуар. – Все наоборот. Все цвета желтоватые, бежевые, все со вкусом, как в образцовом доме.
– И никаких смайликов?
– Вероятно, никогда ничего подобного не было.
Гамаш поднялся и начал медленно расхаживать по комнате, опустив голову и сцепив руки за спиной. Потом он быстро направился к старинной керамике. Он начал говорить на ходу и продолжил, стоя лицом к стене, как нашкодивший школьник. Затем повернулся лицом к остальным.
– Йоланда. Чем она занимается? Какие у нее мотивы?
– Деньги? – предположил Питер после минутного молчания.
– Одобрение? – сказал Бовуар, подходя к Гамашу; возбуждение старшего инспектора передалось всем в комнате.
– Тепло, но это нечто более глубокое. Оно у нее внутри.
– Злость? – попробовал еще раз Питер.
Ему не нравилось ошибаться, но по виду Гамаша он понял, что опять не попал. После нескольких секунд молчания заговорила Клара, высказывая мысли вслух:
– Йоланда живет в созданном ею самой мире. В идеальном мире из магазина, хотя ее муж уголовник, сын – отморозок, а сама она лжет, мошенничает и ворует. И она не настоящая блондинка, крашеная, если вы не сообразили. Она вообще ненастоящая, судя по тому, что я знаю. Живет отрицанием…
– Вот оно. – Гамаш чуть не подпрыгнул, как ведущий телевикторины. – Отрицание. Она живет отрицанием. У нее же все спрятано. Вот откуда весь этот грим. Это маска. Ее лицо – это маска, неудачная попытка прикрыть нечто уродливое. – Он повернулся к стене, опустился на колени и приложил руки к обойному шву. – Люди не склонны изменять своим привычкам. Вот что здесь не так. Если бы ты сказал, – обратился он к Бовуару, – что у Йоланды и дома такие же обои, это было бы одно, но у нее
– Чтобы спрятать что-то, – сказала Клара, становясь на колени рядом с ним.
Гамаш нащупал отошедший уголок обойной полосы.
– Именно.
Он осторожно отодрал уголок и продолжил дальше, пока не обнажилось около фута стены, на которой оказались другие обои.
– Может быть, она наклеила два слоя? – спросила Клара разочарованно.
– Вряд ли у нее было на это время, – сказал Гамаш.
Клара пододвинулась ближе:
– Питер, посмотри-ка сюда.
Он встал рядом с ними на колени у нижнего слоя обоев.
– Но это не обои, – сказал он, ошеломленно глядя на Клару.
– И верно, – кивнула Клара.
– Да что же это, скажите, бога ради! – проговорил Гамаш.
– Это рисунок Джейн, – сказала Клара. – Это она написала.
Гамаш пригляделся – и тогда увидел. Яркие цвета, детские мазки. Он не мог понять, что там изображено, – был снят едва ли фут обоев, – но это явно было написано мисс Нил.
– Неужели такое возможно? – спросил он Клару, когда они поднялись и оглядели комнату.
– Что возможно? – спросил Бовуар. – Voyons [47] , о чем вы говорите?
– Обои, – сказал Гамаш. – Я ошибался. Их назначение состояло не в том, чтобы отвлечь нас от чего-то, а в том, чтобы скрыть. Под этими обоями роспись, оставленная мисс Нил.
– Но эти обои повсюду, – возразил Бовуар. – Не могла же она…
Он замолчал, увидев странное выражение на лице шефа. «Наверное, могла. Неужели это возможно?» – подумал Бовуар. Он присоединился к остальным, и все они стали поворачиваться, новыми глазами оглядывая комнату. Все стены? Потолок? Даже полы? Бовуар понял, что сильно недооценивал англичан и их стремление к безумию.
47
Послушайте (фр.).
– А наверху? – спросил он.
Гамаш встретился с ним взглядом, и слово будто на миг повисло в воздухе. Гамаш кивнул.
– C’est incroyable [48] , – прошептали они в унисон.
Клара лишилась дара речи, а Питер уже приступил к делу: подошел еще к одному шву в другом конце комнаты и принялся осторожно снимать обои.
– Тут тоже, – сказал он, вставая.
– Это был ее стыд, – сказал Гамаш, и Клара услышала истину в его словах.
За час Питер и Клара расстелили на полу брезент и передвинули мебель. Прежде чем уйти, Гамаш попросил их снять обои со стены и по возможности удалить краску. Клара позвонила Бену, и он тут же согласился стать их помощником. Она была рада. Она бы позвонила и Мирне, которая была куда как трудолюбивее Бена, но эта работа требовала аккуратности и некоторых художественных навыков, и тут Бен, конечно, мог дать Мирне фору.
48
Это невероятно (фр.).