Убийство девушку не красит
Шрифт:
«Просто мужем» был он и на другой день на острове, когда с Катериной как со старой знакомой раскланивались экскурсоводы, продавцы сувениров и даже двое монахов. Смеясь, Катерина объяснила, что прошлым летом больше месяца возилась с этим теплоходом, пока довела до ума, и на Валаам с ними ходила несколько раз.
– Зачем же ты опять сюда поехала?
– Не поехала, а пошла, деревня, – ехидно поправила Катя и просто добавила: – Ты же здесь не был.
Это было странно, что сердце Сергея сильнее забилось от ощущения праздника и детства, когда его водили и показывали, открывали перед ним огромный мир. С того времени
Ближе к вечеру, вернувшись на теплоход, который Катя отчего-то упорно называла пароходом, она невинно объявила, что у нее назначена встреча в машинном отделении и ей надо воочию в чем-то там убедиться. Резво скрылась вместе с механиками в стучащем, жарком чреве судна, разрешив Сергею с минуту постоять на верхней решетке, у самого входа в машинное отделение. Грохот стоял невообразимый, и Катькины объяснения он почти не различал в невероятной какофонии звуков.
Катерина напялила на себя большие замасленные наушники, поцеловала его на прощание и велела не скучать.
Сергей Кириллович постоял немного на открытой палубе, глотая обиду, тут же попал под перекрестный огонь взглядов одиноких дамочек, был обгажен чайкой, не выдержал и спустился палубой ниже, вышел по скрипучим дощатым сходням на берег.
С борта соседнего теплохода доносился зычный призыв по радио:
– Уважаемые господа пассажиры! ПАросьба с борта теплохода чаек не кормить, гадЮт.
Поднявшийся к вечеру бодрящий свежий ветер тормошил за плечо, освежал лицо и шею. Сергей поднялся на взгорок и неспешно побрел по тропинке в глубь острова, к Красному скиту.
Вплотную побыв «мужем» целые сутки, он никак не мог определить, насколько устраивает его такое положение. С одной стороны, новая роль оказалась вполне по силам и даже начала его забавлять. Он с улыбкой вспомнил, как за вчерашним ужином, на который пригласили их с Катей в кают-компанию, она без сожаления удалилась на второй план, предоставив сольную партию именно ему. Поэтому и разговор за столом велся сугубо мужской: о местной рыбалке, жизни на острове, религии. Катя больше молчала, отрешенно любовалась через иллюминатор заходящим солнцем, меняющимися очертаниями берега, огнями на берегу.
Воспользовавшись внезапно повисшей за столом паузой, капитан поинтересовался:
– А вы, Сергей Кириллович, чем занимаетесь?
– Я врач, – кратко ответил Сергей.
Моряки одобрительно закивали: врач тем и хорош, что одинаково положительно воспринимается в любой компании.
– Как Катерина Сергеевна?…
Боже мой, он и забыл, что она врач. Да и как об этом помнить, когда этот врач в синем комбинезоне и наушниках в машинном отделении сидит?
– Нет, я хирург, пластический.
И тут второй раз за вечер в разговор вступила Катя. Вступила с тем, чтобы пропеть целый восторженный панегирик, посвященный мужу.
Сергей вспоминал об этом и думал, что, оказывается, быть мужем известной, хоть и в узких специальных кругах, жены вовсе не унизительно и не постыдно. И что это всякие там мужья звезд подают на развод оттого, что им-де надоело жить в тени жениной славы? Здорово ведь как, оказывается, когда у тебя умная, известная и любимая жена. А что сейчас она бросила его и возится с каким-то агрегатом в сомнительной компании громких, нахальных
Он еще немного прошелся по острову, добрел до Красного скита, постоял перед воротами и повернул обратно.
Успел вернуться в каюту за несколько минут до Кати, влетевшей со следами масла и копоти на руках, пахнущей машинным маслом, выхлопными газами и еще чем-то неуловимо техническим, и сам себя похвалил: молодец, вовремя успел, а то не застала бы тебя в каюте, начала бы нервничать, волноваться…
10
Ночью, лежа на узкой койке и глядя на спящую напротив него Катерину, он думал о том, как же ему все-таки с ней повезло. И семейная жизнь оказалась для него не в тягость, даже нравилась. Надо же, всегда выводили из себя длинные чужие волосы на дне ванны, разбросанные чужие вещи, идиотская необходимость опускать за собой сиденье унитаза, нарушение привычного, строгого холостяцкого порядка, а тут добровольно готов со всем мириться, лишь бы не исчезала она из его жизни.
Вот только что же она так старательно уходит в сторону от разговоров о будущем, об официальном оформлении отношений?
Может, это он, Сергей, чем-то нехорош? Может, она в нем не уверена до конца? А, может, того хуже – не уверена в своих к нему чувствах? И о детях Катя панически не хочет разговаривать. То есть теоретически – сколько угодно, а на деле всегда предохраняется.
Сергей Кириллович глубоко вздохнул.
Он не понимал, как тяжелы для Кати все эти разговоры. Как сдерживала она себя всякий раз, категорически запрещала себе до времени обсуждать и соглашаться. Ни на минуту не забывала о том, что впереди ее ждут не пройденные до конца круги ада. Ее личная страшная тайна.
Регулярно Катя созванивалась с Зерновым и жила в ожидании предстоящего суда.
– Альтернативы нет. Мы поставлены перед фактом, – всякий раз говорил адвокат.
Но на все расспросы о возможных прогнозах Зернов отвечал уклончиво, в свойственной ему адвокатской манере. Говорил, что дело неоднозначное, ведь слишком известен погибший Поярков. Говорил, что дело ее находится на контроле «сверху», но, с другой стороны, прямых улик против нее недостаточно. Не один раз настоятельно предлагал пригласить в свидетели Сергея Кирилловича, но Катя решительно отказывалась, всякий раз отвечала:
– Его пригласить мы всегда успеем. Там видно будет… Катя просила Павлова разузнать что-нибудь по своим каналам. Павлов узнавал, с кем-то советовался, встречался, но тоже ничего конкретного, внятного не привнес. Никто, никто не мог снять с Кати проклятье, пообещать, что все закончится «наилучшим для нее образом».
– От тюрьмы и от сумы не зарекайся, – говорила Катя и прежде, в глубине души всегда имея в виду только суму – вариант тюрьмы даже не всплывал в ее законопослушной голове.
И вот теперь она упрямо гнала от себя даже мысли о семье и детях, с ужасом представляя себе, что же получится при неблагоприятном исходе. Обречь Сергея на необходимость таскаться в тюрьму к беременной его ребенком жене!