Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
– А сам пойти побоялся? – спросил Эко.
– Я не боялся. Я остался с Публием, чтобы охранять его. Андрокл вернулся с едой и рассказал, что рабы попрятались в конюшне, что двоих рабов убили и управляющего с Халикором тоже, и что некоторые из телохранителей – те, что были с господином, когда он уехал в Рим – вернулись раненые и рассказывают, что была битва с Милоном и его людьми. Они говорят, что господина ранили, и он бежал в Бовиллы, но теперь его там нет, а все, кто бежал с ним, убиты…
– Публий вёл себя очень храбро, - тихо сказал Андрокл. – Даже не заплакал ни разу. И есть не стал. Разрешил нам с Мопсом съесть всё, что я принёс.
– Мы всю ночь здесь прятались, - добавил Мопс, - хотя тут и было
– Только они его не стерегут, - сказал Андрокл. – Спят себе до полудня. Пожалуй, они уже и проснулись. И думают, куда это мы подевались.
– А пусть думают, - буркнул Мопс. – Может, они решат, что нас забрали лесные колдуньи. А всё потому, что они дрыхнут, вместо того, чтобы охранять виллу. Представляешь, как они струхнут?
– А про пленников Милона ты что-нибудь знаешь?
– Пленников? – с недоумением переспросил Мопс. – Не было никаких пленников. Милон многих убил, но все, кто остался жив, рано или поздно вернулись. По крайней мере, все, кто с этой виллы.
– Ладно, тут мы всё посмотрели, - сказал я, - пойдёмте.
Мальчики вывели нас наружу. Очутившись на свежем воздухе, я невольно вздохнул с облегчением. Эти узкие потайные коридоры здорово действовали на нервы.
Едва закрыв за собой панель, мы услышали отдаленные крики.
– Мопс! Андрокл!
– Ага, хватились, - заметил Мопс. – Что я говорил?
– А эти горе-сторожа – они в тот день тоже были здесь?
– Нет, они все приехали уже потом – госпожа прислала их из города. Одно название, что охрана. Только и знают, что жаловаться, какая тут скука, и совсем нет женщин, кроме лесных волшебниц; а к тем волшебницам и подходить-то нельзя.
– Ну, тогда с ними и говорить не о чём. А вы их не боитесь? Они вам ничего не сделают?
– Было б кого бояться, - пренебрежительно сказал Мопс, к которому вернулась прежняя бравада. – Трусливая пьянь. Я скажу им, что мы услышали в лесу какой-то странный шум и пошли поглядеть, в чём там дело – и они тут же кинутся в страхе обратно на мельницу.
– Что ж, отлично. Вы только не рассказывайте им, что мы были здесь.
– Да что ж мы, сдурели, что ли. Ещё чего не хватало – про потайной ход им рассказать!
– Именно. А когда я вернусь в Рим, то расскажу вашей госпоже, какие у неё сметливые и храбрые конюхи, и как усердно они ей служат.
Мы простились с мальчиками и снова поднялись на холм, обогнув двор перед входом на виллу, чтобы избежать встречи со сторожами. Пробираясь среди камней и груд строительного мусора, я споткнулся обо что-то, едва не упал и глянул под ноги.
Прямо на меня снизу вверх смотрело лицо Весты. Я споткнулся о голову разбитой статуи, валявшейся на развалинах прежнего Дома весталок. Черты богини были исполнены теплоты и спокойствия, как и надлежало покровительнице семейного очага; но вглядываясь в них, я никак не мог отделаться от ощущения, что в глазах из ляпис-лазури таится едва уловимое торжество, в складках губ кроется злорадство – точно богиня радуется тому, как обошлись парки со смертным, посмевшим оскорбить её и её служительниц.
Глава 21
Мы вернулись на виллу Помпея и пообедали. Теперь было самое время нанести визит сенатору Сексту Тедию, который обнаружил тело убитого и отправил его в своих носилках в Рим.
– Придётся тебе всё-таки прокатиться верхом сегодня, - сказал я Давусу.
– Я уже в порядке, господин, - уверил парень. – Стоило хорошенько пройтись – и всё как рукой сняло.
Снять-то сняло, но взгромождаясь в седло, он не удержался от сдавленного стона.
Путь наш лежал через Арицию, где за день до смерти Клодий
В сравнении с виллой Клодия вилла Секста Тедия не впечатляла. Разумеется, сенатор был человек состоятельный и даже весьма, о чём свидетельствовал обширный земельный участок; да и сам дом был достаточно большим. Несомненно, в нём имелось всё, что должно быть на загородной вилле: в достатке комнат для гостей, зала для общих трапез и собраний; но ни следа того размаха и утончённости, которыми отличались виллы Клодия и Помпея. Ни статуй по сторонам дороги, ни мозаик на веранде, да и светильник над входной дверью был самый простой. В общем, судя по простоте убранства, сенатор происходил из издавна состоятельного рода и, как большинство представителей подобных семей, отличался строгими вкусами в литературе и искусстве, а также крайне консервативными взглядами в политике. Управляющий Помпея говорил, что сенатор – давний сторонник его господина. Помня эти слова и видя отсутствие показной роскоши, я решил, что лучше всего будет действовать напрямик, отбросив всякие ухищрения. Поэтому когда привратник спросил, что у меня за дело, я вручил ему рекомендательное письмо от Помпея и сказал, что мне нужно повидать его господина. Ждать пришлось недолго. Привратник быстро вернулся и сообщив, что его господин согласен нас принять, провёл нас с Эко в кабинет сенатора, где в распахнутые окна открывался вид на Арицию, лежавшую ниже по склону. Было солнечно, но холодновато. Сам хозяин восседал в кресле. Несмотря на преклонный возраст, держался он очень прямо. Единственным послаблением, которое он себе позволил, было наброшенное на колени одеяло. Волосы его были совершенно белые; лишь несколько прядей, сохранивших цвет, указывали, что в молодости он был светловолос. Обветренные лицо и руки свидетельствовали, что когда-то он проводил много времени под открытым небом. И хотя у губ залегли глубокие морщины, я подумал, что сидящий передо мной человек когда-то был красив. Да он и теперь был бы красивым – если бы только немного смягчил выражение лица.
– Ты состоишь на службе у Помпея? – спросил он.
– Меня зовут Гордиан. Я здесь по поручению Великого.
– В этом доме моего соседа называют именем, данным ему при рождении. –Сказано это было без резкости, но внушительно. – Судить о величии человека или о его ничтожности надлежит после его смерти. Пока он жив, за него говорят его дела. – Сенатор бросил на меня проницательный взгляд, и губы его тронуло подобие улыбки. – Мои убеждения на этот счёт прекрасно известны тому, кто тебя прислал; мы много раз беседовали с ним на эту тему за чашей вина – здесь, в этой самой комнате. Гней Помпей знает, что я – республиканец до мозга костей и верю в разумный сенат, а не в великих деятелей. И не будь я убеждён, что Помпей и сам предан сенату, мне бы очень не понравилось, что он ставит себя превыше других, называя себя Магн. Давно ты из Рима?
– Второй день. Мы выехали вчера утром, ещё затемно.
– Значит, ещё до того, как в театре Помпея состоялось заседание сената. Я собирался присутствовать, да нога не позволила. – Сект Тедий с укором взглянул на свою левую ногу.
– Я слышал, собирались обсудить вопрос о восстановлении курии. Подряд должен был достаться Фаусту, сыну Суллы.
– Да, я тоже что-то такое слышал, - сказал я, припомнив, что говорил Помпей.
– А ещё собирались внести предложение издать ультимативный декрет и уполномочить Помпея собрать армию и ввести её в Рим, дабы положить конец бесчинствам в городе.