Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
Младший из братьев шмыгнул носом.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что я не такой глупый, как ты.
– Андрокл вовсе не глупый, - вмешался Эко, уперев руки в бока. – Он не бросается копьями в людей, которые ничего плохого ему не сделали.
Так похоже на моего сына – вступиться за того, кого шпыняют. Наверно, так он мирит своих детей-двойняшек. Но тут я подумал, что постоянные тычки мальчиков – это способ отвлечься от воспоминаний о том, что сделали с Халикором… даже когда они специально заговаривают о нём. Что же им довелось тогда увидеть?
– Значит, вы были здесь в тот день, когда всё случилось?
–
– А когда он выехал?
– Ближе к вечеру.
– А точнее?
Мопс передёрнул плечами.
– Под вечер.
– В котором часу? В девять или позднее, в одиннадцать?
Андрокл потянул меня за руку.
– В девять, - тихонько сказал он.
– Ты уверен, что было девять?
– Да. За конюшней есть солнечные часы, и после того, как господин со своими слугами уехал, я посмотрел на них, потому что был мне ужасно хотелось есть, и я подумал, как скоро нам дадут пообедать.
– А ваш господин с самого начала собирался уезжать в тот день?
– И вовсе нет, - сказа Мопс прежде, чем его брат успел раскрыть рот. – Он хотел пробыть тут ещё день или два. А уехал он так срочно потому, что госпожа прислала слугу с известием.
– И что за известие?
– Про архитектора Кира. Кир умер, и госпожа хотела, чтобы господин скорее возвращался в Рим.
– Для мальчишки-конюха ты на удивление хорошо осведомлён о господских делах, - ввернул Эко, которому явно нравилось подкалывать Мопса.
– Я не слепой и не глухой. И потом, кто, по-твоему, первым на вилле встречает верхового? Конюх, потому что конюх принимает у него коня, чтобы отвести в конюшню. А конюх здесь я.
– И посланцы, конечно же, тут же докладывают тебе обо всех новостях, - скептически заметил Эко.
– Он сказал: «Лучше прямо сейчас начинай седлать лошадей», - и я спросил: «Почему?» - а он сказал: «Потому что госпожа хочет, чтобы господин сегодня же вернулся в Рим», - а я спросил…
– Ладно, мы поняли, - кивнул Эко.
– Значит, господин получил дурную весть и тотчас выехал вместе со всей своей свитой, - сказал я. – Но я слышал, он привёз с собой сына, Публия Клодия младшего. Публий младший примерно твоего возраста, Андрокл.
– Верно, Публий был здесь, - кивнул Андрокл. – Вместе со своим учителем, Халикором. Халикор заставлял его заниматься почти всё время, но иногда Публий удирал и приходил сюда к нам. Мы сказали ему, что должны работать; но он сказал, что вместе с ним нам можно уходить, и ничего нам за это не будет. И мы уходили поиграть в лес, или на развалины того дома, где раньше жили лесные колдуньи.
– Лесные колдуньи? – недоумённо переспросил Эко.
– Думаю, он имеет в виду весталок, - сказал я. – А когда ваш господин срочно уехал в Рим, Публия он забрал с собой?
– Нет, Публий остался здесь вместе с Халикором; и мы с Мопсом обрадовались, потому что ведь это значило, что он будет приходить играть с нами, и тогда нам не нужно будет так много работать. Правда, Халикор будет недоволен, да и управляющий рассердится, но это не страшно, потому что Публию всегда всё сходило с рук, хоть он и вечно делал, что хотел и никого не слушал.
– Прямо весь в папашу, - тихонько заметил Эко.
–
– У нас работы было невпроворот, - перебил Мопс. – Надо было навести порядок в конюшне. Там ночевали некоторые из слуг, что приехали с хозяином; а за людьми всегда убирать приходится больше, чем за лошадьми.
– Но тут прибежал Публий, - снова вступил Андрокл, – и сказал: «Пойдёмте куда-нибудь». Мопс сказал, что мы должны ещё тут убрать. А Публий ответил: «Убрать вы можете потом, а сейчас помогите мне спрятаться от Халикора, потому что если он меня найдёт, то заставит заниматься». Мы с Мопсом пошептались и решили, что ничего страшного, если мы покажем ему потайной ход. Представляете, Публий о нём ничего не знал, сын самого хозяина!
– Какой ещё потайной ход? – переспросил Эко. – Выдумки, небось.
– Никакие не выдумки! – запротестовал Андрокл. – Это чистая правда!
– Чистая правда, - эхом повторил Мопс – тихо и очень серьёзно. – Про этот ход знали только наш господин и Кир. – Он говорил раздумчиво, скрестив руки на груди. – А теперь – только мы с Андроклом. Ну, и Публий, конечно. Правда, есть ещё и рабы, которые строили этот дом - но кто скажет, где они теперь? Даже управляющий ничего не знал. Готов спорить, что даже госпожа – и та ни о чём не догадывается.
Андрокл недоверчиво хмыкнул; но я подумал, что Мопс, вернее всего, прав. Фульвия ни словом не упоминала ни про какой потайной ход; не говорила она и про этих двух мальчиков. Сказала лишь, что её сыну удалось спрятаться, когда головорезы Милона ворвались на виллу и устроили резню среди рабов. Наверно, мальчик после пережитого замкнулся в себе, а Фульвия не хотела бередить рану. А может, юный Публий унаследовал отцовскую скрытность.
– Значит, вы отвели Публия в потайной ход, чтобы он спрятался там от Халикора. Я бы тоже хотел увидеть этот ход. Конечно, теперь, когда дом заперт…
– Но ведь в том-то и секрет, - живо сказал Андрокл. – Чтобы попасть туда, вовсе не надо заходить в дом. Пойдёмте, я покажу. – И взяв за меня руку, повёл за собой. Мопс с сомнением поглядел на Эко, но всё-таки двинулся за нами – то ли убеждённый примером младшего брата, то ли опасаясь насмешек Давуса.
Андрокл повёл нас вокруг дома и вниз по склону. Мы очутились у нижнего этажа.
Поверху шёл длинный балкон, внизу же была глухая стена. Окна - собственно, не окна даже, а оконца для доступа воздуха и света – находились слишком высоко, чтобы до них можно было добраться; и к тому же были настолько узки, что протиснуться в них не смог бы даже ребёнок. Деревья здесь остались нетронуты; к тому же всё густо заросло кустарником. Сквозь эти-то заросли по едва приметной тропинке Андрокл привёл нас к стене, казавшейся на первый взгляд глухой. Когда же мальчик приложил к ней ладони и нажал, часть стены отошла в сторону. То была панель, открывающаяся настолько, чтобы позволить нам поодиночке протиснуться внутрь. Мне довелось повидать на своём веку немало потайных дверей; но ни разу не видел я двери, столь искусно замаскированной. Большинство так называемых потайных ходов, виденных мною, по сути, не были скрыты. Тайна заключалась в том, что никто, кроме владеющих секретом, не знал, как их открыть. Эта же дверь открывалась на удивление просто, но заметить её было невозможно, если о ней не знать.