Убийство на дуэли
Шрифт:
— Антон, — холодно остановил Бакунина Черемисов, — к тебе, наконец-то, пожаловал в гости князь Захаров.
— Ах, Боже мой, князь, душа моя, — я оказался в объятьях, предназначавшихся дядюшке, и сразу же понял, что племянник не слабого десятка. — Где ты пропадал, уж поверь, мы давно ждем тебя!
— Князь приехал познакомиться, — выпустил очередную порцию язвительности дядюшка, очень довольный промахом племянника.
Но Бакунина это не смутило.
— Так мы не знакомы? Но я наслышан, князь, поверь, наслышан! — воскликнул Бакунин.
Он, конечно же, соврал, но, как позже выяснилось, доля правды в его словах все-таки
Хор голосов подхватил припев, Бакунин подал красавице руку и сначала медленно, а потом все быстрее они закружились, замелькали в танце. Тут же внесли корзины с бутылками шампанского.
— Князю, князю первому наливайте, — раздался голос Бакунина.
Меня обступили бородатые цыгане с гитарами:
К нам приехал, к нам приехал, К нам приехал милый князь!Еще через полчаса я пел вместе с ними, потом танцевал с цыганками, а потом в гуле веселья начал рассказывать Бакунину о романах в духе Конан Дойла.
— Князь, душа моя, так это же просто чудесно, — отвечал Бакунин. — Ты ведь даже представить себе не можешь, как это замечательно получится!
Мы обнялись и поцеловались.
— Друзья мои, — вскричал Бакунин, — мы пьем за Шерлока Холмса и за князя!
Бокалы тут же наполнились «кипящей влагой», как обычно пишут поэты.
— Друзья мои, — продолжал Бакунин, — наконец-то к нам приехал князь! Мы с ним будем писать романы в духе Конан Дойла. Ах, что за прелесть эти романы!
Шерлок Холмс! Князь, а ведь ты будешь доктором Ватсоном. Дедукция, князь, дедукция.
Голова моя шла кругом, но из этого тоста я заключил, что Бакунин читал Конан Дойла. А через некоторое время — не помню, почему и как — мы с Бакуниным оказались за столом в его кабинете, в полной тишине. По-моему, оба мы были совершенно трезвы.
— Князь, душа моя, — говорил Бакунин, — это просто замечательная идея — романы в духе Конан Дойла. Какие, брат ты мой, сюжеты! А какие характеры! И как много тонкости! Ведь я все тебе расскажу, все до деталей!
— Мне очень важно понять самому.
— Поймешь, все поймешь! Тут главное уловить дух, настроение. Дух поиска. Читателя увлекает азарт поиска. Азарт раскрытия тайны.
— Я, правда, сомневаюсь, смогу ли я восстановить процесс расследования — не описать, так сказать, со стороны, а восстановить зарождение догадки, построить цепь логических рассуждений, увлечь этим читателя…
— Сможешь, душа моя, поверь мне — сможешь. Дядюшка посмеялся над нашим замыслом, но ты не обращай внимания. Он в сущности добрейшая душа, однако язва. Ядовит! Ну что тут с ним поделаешь! Такое вот причудливое сочетание, игра природы и случая: язвителен, но добрейшей души человек!
Точно так, как я помню то, что мы были трезвы во время беседы в кабинете Бакунина, я совершенно не помню, чем и как закончилась эта беседа. Наутро я проснулся в комнате для гостей. Небольшая, можно сказать, скромная комната в два окна: стол, кресло, два стула и широкий
Я слышал, что в богатых домах устраивают такие ванные комнаты — маленькие бани, естественно без парной, так как пар проникал бы по всему дому. Но пользоваться ванной комнатой мне не доводилось ни разу. Часы мои показывали половину шестого. В доме все еще спали. Я открыл краны с холодной и горячей водой. Сверкающая белая ванна наполнилась, я забрался в нее и с удовольствием полежал четверть часа в теплой воде. Под устроенным в стене зеркалом на полочке я увидел английский бритвенный прибор. Я очень люблю процесс бритья. Мне очень нравится рассматривать в зеркале свое лицо. Если бы я был художником, я бы, наверное, писал только автопортреты. Возможно, это проявление склонности к философическому восприятию мира. Я читал где-то, что Рембрандт написал очень много автопортретов, а его Бакунин считал художником-философом.
Побрившись прекрасным английским безопасным лезвием, я вернулся в комнату, оделся и опять прислушался — в доме все еще спали. Нужно бы было ехать домой, но будить кого-то в доме Бакунина мне казалось неудобно, как и уйти, не закончив разговора и не попрощавшись с самим Бакуниным.
В этот момент дверь слегка приотворилась и в комнату осторожно заглянул Бакунин. Увидев меня одетым, он вошел и, приветливо поздоровался:
— Здравствуй, князь. Вижу, ты уже не спишь.
— По привычке деревенской жизни я всегда встаю очень рано. В городе это обращает на себя внимание. Здесь свой, установленный распорядок жизни. А в деревне все движется сообразно солнцу.
— Видишь ли, князь, — сказал Бакунин, садясь в кресло. — Наше солнце — это огромный раскаленный газовый шар. И рано или поздно оно погаснет. Астрономы даже точно подсчитали, когда это произойдет — через шесть миллиардов лет. Людям, живущим на Земле, придется покинуть ее и искать себе другую планету.
Глава тридцать первая
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
(Продолжение)
Я был поражен этим сообщением, так как слышал его от Бакунина в первый раз и не знал, что проблема угасания Солнца его любимая тема, которую он всегда поднимал после очередного загула. Позже, слушая его рассуждения о печальной участи Солнца и жителей Земли, которым суждено остаться в потемках, я даже выдвинул гипотезу, как мне кажется, вполне опирающуюся на факты и логические размышления, которая объясняла связь обострения солнечной темы у Бакунина именно с загулами. Дело в том, что Бакунин не избегал никаких веселящих напитков, но ни водка, ни настойки, ни коньяки, ни крепленые вина не ввергали его в пучину своего рода пира. Это случалось только после неумеренного потребления шампанского. Солнечные лучи, упрятанные в шампанском, передавали в мозг Бакунина сигналы, несущие информацию о судьбе пославшего эти лучи света и об опасности, грозившей ему спустя всего шесть миллиардов лет.