Убийство на Острове-тюрьме
Шрифт:
Е Пин падает на пол, словно марионетка, которой отрезали нити. Силы покидают ее. Но она подсознательно обнимает обеими руками старую куклу, стараясь защитить ее от ударов Се Ли.
– Сука!
Се Ли выхватывает у нее куклу и с размаху ударяет ею об стенку.
– Нет! Не надо! Не трогай моего ребенка! Не трогай его! – рыдая, вопит Е Пин, но ничего не может сделать.
– Твой ребенок? Да пошла ты на хер!
Се Ли швыряет куклу на пол и с силой наступает ей на голову подошвой жестких кожаных ботинок. Слышится треск пластмассы. Голова пупса отделяется от
Е Пин кричит от ужаса и боли. Она протягивает руки, чтобы защитить свое дитя, но все напрасно.
– Ты довольна, ненормальная? Довольна? Ха-ха-ха-ха! – во весь голос хохочет Се Ли над несчастной Е Пин.
Мне хочется его убить.
Он не перестает топтать то, что осталось от куклы. Скорбь Е Пин еще сильнее раззадоривает его. Его ботинок снова и снова приземляется на кучу расколотой пластмассы. Убитая горем Е Пин продолжает выкрикивать имя своего «малыша». Кровь заливает ее лицо, и в ней пробуждается ярость. Собрав последние силы в кулак, она набрасывается на Се Ли и впивается ему в лицо зубами.
Он отбрасывает ее на пол, выхватывает дубинку и отчаянно лупит Е Пин по голове.
Силы постепенно покидают ее тело.
– Быстрее, уходим! – кричит мне в ухо Невеста, но я не могу сдвинуться с места.
В конце концов Дон Кихот и Невеста вместе утаскивают меня прочь.
Одной рукой Е Пин крепко сжимает штанину Се Ли.
Хоть она уже мертва.
По крайней мере, я думаю, что она уже мертва.
Когда я пишу это, мне тяжело контролировать свои трясущиеся руки; надо успокоиться.
Хоть наша с ней встреча была случайной и ее поступки внушали ужас, я никак не ожидала, что она погибнет у меня на глазах, а тем более будет забита насмерть. Меня трогало, что она видела в своей кукле не просто бездушный кусок пластмассы.
Это был ее ребенок!
Во всяком случае, она верила в это всей душой!
Из-за того, что Е Пин повисла на ногах Се Ли, он временно не может преследовать нас, и мы получаем небольшую фору. Но опасность не миновала, позади нас по-прежнему много охранников. Опираясь на свою память, я иду к источнику света в надежде добраться до поверхности быстрее них, чтобы успеть спрятаться в лесу и обрести временное укрытие.
Шагать тяжело.
Наши силы на пределе.
Но вот я вижу цель.
Свет становится все ярче и ярче; мы почти пришли.
Надежда…
Но…
Прямо из-за угла выскакивают трое охранников!
Гул… гул… гул…
У меня перед глазами все трясется, голова кружится.
В ушах стоит шум.
Картинка расплывается. Я все еще вижу, как Дон Кихот и Невеста размахивают руками и рычат, а охранники наступают на них с дубинками.
Все кончено. Все кончено.
Все, что я делала, оказалось напрасным.
Мы не можем убежать.
Я никогда не смогу покинуть Остров-тюрьму.
Я сижу на полу.
Перед глазами все плывет. Четкое изображение словно измельчают на множество маленьких кусочков, перемешивают
Вращение не прекращается, оно становится все быстрее и быстрее.
Кажется, все будто растворяется во времени.
– Иди! Иди! Скорее, иди! Когда выберешься отсюда, расскажешь об этом месте! Почему ты замерла?! Очнись! Времени… времени уже нет…
Невеста… я вижу лицо Невесты. Отчаяние, гнев, горе, страдание – я не могу различить ее эмоций.
ХЛОП!
Она дает мне хлесткую пощечину.
Больно.
– Пойдем! Дуреха, ты меня слышишь? Ты сдохла, что ли? Все зависит от тебя!
Я встаю с пола. Кости будто сделаны из пластилина и не могут удержать мой вес.
Ноги едва волочатся одна за другой, я шатаюсь при каждом шаге.
Позади сражаются пять человек. Они рвут друг друга руками, гортанно кричат, создавая вокруг первобытный хаос.
Я иду в противоположную от источника света сторону, там темно.
Внезапно я чувствую себя в безопасности в темноте. Это так странно.
Я словно попадаю в мир иллюзий. Мое тело такое легкое. Под ногами у меня не бетонный пол, а хлопок.
Да, хлопок.
Темный коридор бесконечен, как огромный черный дракон. Я ступаю на его спину, пошатываясь, иду вдоль его хребта. Дракон летит, и я лечу.
В конце есть лестница.
Я поднимаюсь вверх по ней, поднимаюсь по лестнице. Я устала идти; мне никогда не нравилось так долго ходить. Мышцы бедер болят так, словно их разорвали. Но тут нет лифта, и мне только и остается, что шаг за шагом подниматься наверх.
Дверь.
Открываю дверь.
Чувствую, как свет бьет мне в лицо.
Почему я не могу открыть глаза?
Если я не смогу открыть глаза, то ничего не увижу. Я ничем не буду отличаться от слепца.
В ушах слышен шум дождя.
Падаю на пол с глухим звуком.
Потом… потом я ничего не слышу.
Все погружается во тьму.
Когда я прихожу в себя, то обнаруживаю себя на полу библиотеки.
Должно быть, я потеряла сознание. В комнате очень темно, возможно, из-за пасмурной погоды. Я слышу шум дождя за окнами.
К счастью, я помню, кто я, где была и что делала. На меня обрушиваются воспоминания о том, что только что произошло, об истошных криках Е Пин, Невесты и Дон Кихота. Их наверняка схватили, но я, приложив последние силы, смогла выбраться из туннеля.
Поднявшись с пола, я осматриваю читальный зал. Это помещение мне знакомо, я была тут несколько раз. Больничная библиотека не располагает большой коллекцией книг, но в комнате площадью около тридцати квадратных метров есть несколько широких и больших книжных шкафов, доверху набитых книгами. Книги могут брать как и сотрудники больницы, так и пациенты. Думаю, я попала сюда по лестнице из секретного прохода. Должна ли я быть рада этому? То, что я лежу здесь, означает, что меня не нашли. Плохая же новость в том, что мне не удалось покинуть больницу, как я планировала.