Убийство на Острове-тюрьме
Шрифт:
Я думал о том, что те чувства, которые я испытывал по отношению к Лян Мэнцзя, были сильнее тех, что я ощущал с Чжу Лисинь. Возможно, потому что мы с Лян Мэнцзя оба были свободны, а когда я познакомился с Чжу Лисинь, у нее был жених. Да и все-таки я считал себя виноватым перед ней. С медсестрой Лян я чувствовал себя так, будто бы влюбился в самый первый раз. И когда я предавался грезам о нашем будущем романе, Чэнь Цзюэ весьма не вовремя проснулся.
– Чему ты так нелепо лыбишься? – Он зевнул и встал с кровати. – Да у тебя любовная лихорадка! Неужели
– Да ну тебя! Хватит уже пустословить! – сердито ответил я.
Чэнь Цзюэ взглянул на часы:
– Нам почти пора. Отправляемся через двадцать минут.
Мы договорились о встрече с Лян Мэнцзя на веранде. Я увидел, как она махала нам в свете луны. На ней не было униформы, она переоделась в обычную одежду и выглядела очень оживленной. Она повела нас в обход сторожевых вышек, и мы подошли к стене больницы. Дул холодный ветер, и я должен был уже начать замерзать, но в моей груди горело настолько жаркое пламя, что я совсем не обращал внимания на непогоду. Когда я смотрел на шедшую рядом со мной Лян Мэнцзя, я забывал о том, куда и зачем иду. Мне было бы достаточно просто идти с ней бок о бок целую вечность. Но она, не замечая моих страстных взглядов, тихим шепотом рассказывала нам о расположении помещений.
В столовой был черный ход. Если бы не Лян Мэнцзя, мы бы его не нашли. Мы быстро пересекли столовую. Напротив выхода находился туалет для пациентов, справа виднелся проход, а слева находился небольшой склад. Пригнувшись, мы быстро забежали за девушкой на склад, а потом, покинув его через другую дверь, наконец оказались у изолятора, где держали Чжу Кая.
Лян Мэнцзя передала ключ и прошептала:
– Заходите, я буду сторожить дверь. Если кто-то появится, я вас прикрою. Торопитесь, мне нужно успеть вернуть ключ на место.
Ее самоотверженность тронула меня до слез.
В изоляторе было темно; Чэнь Цзюэ достал фонарик, но даже с ним мы едва могли разглядеть обстановку в комнате. Этот изолятор мало отличался от того, в котором был убит Сюй Пэнъюнь: у него была такая же площадь, и стены в нем тоже были обиты мягким противоударным материалом. Помимо кровати, тут имелись пуфики, один из которых, видимо, мог служить стулом, а другой – столом. Тут все пропиталось холодным дыханием смерти, и от этого мне было не по себе. Если бы Лян Мэнцзя не караулила у входа, я бы выскочил отсюда меньше чем через минуту.
– Эй, Чэнь Цзюэ! Мы уже все осмотрели, пора сматываться!
Чэнь Цзюэ присел на корточки рядом с одним из пуфиков и принялся что-то рассматривать, подсвечивая себе фонариком.
– Ты меня слышишь?
– Ш-ш-ш!
– Хорош шикать! Валим!
Я очень переживал за Лян Мэнцзя, стоявшую у двери.
– Так-так-так…
– Что ты обнаружил?
– Хань Цзинь, иди сюда. – Чэнь Цзюэ помахал мне рукой из-за пуфика, а потом осветил фонариком пол. – Что ты видишь?
Я присел рядом с ним на корточки и присмотрелся:
– Черные следы… может быть, это пятна крови?
– Да, это они и есть.
–
– Да.
– Но разве у него на теле ран не обнаружено?
– Тан Вэй сняла одежду с его трупа и осмотрела тело – ран действительно не было. Однако, если нет ран на теле, это же не значит, что на голове их тоже не могло быть.
– Ты… что ты имеешь в виду? – Чем больше я его слушал, тем сильнее запутывался.
– Хань Цзинь, какой у тебя рост?
– Где-то метр семьдесят восемь…
– Ложись, – скомандовал Чэнь Цзюэ и показал на пол.
– Что… Что ты задумал?
– Ложись, говорю.
Чэнь Цзюэ не стал дальше уговаривать. Он схватил меня обеими руками за плечи и повалил на пол. Атака была внезапной, и я не успел среагировать. Если бы меня не застали врасплох, еще неизвестно, кто оказался бы на полу!
Я собирался было возмутиться, как вдруг Чэнь Цзюэ указал на пятна.
Они находились в двух-трех сантиметрах от моего уха.
– А теперь посмотри на свои ноги.
Не похоже было, чтобы он решил подшутить надо мной, тон у него был серьезным. Рядом с моими ступнями находился пуфик.
Я как будто бы что-то понял и тут же озвучил свои мысли:
– Чжу Кай споткнулся об этот пуфик, упал и разбил голову?
– Именно. На его теле, помимо следов от веревки, были заметны еще гематомы.
– В отличие от тюремных изоляторов, в изоляторах «Наньмин» постоянно горит свет. Как же тогда Чжу Кай споткнулся?
– Погляди, следы столкновений есть не только на маленьком пуфике, но и на большом.
– Что это значит?
– Хань Цзинь, включай мозг. Если ты в ярко освещенной комнате то и дело бьешься о предметы, что это может означать? – Чэнь Цзюэ посмотрел мне в глаза.
– Он… был слеп?
– Бинго! – щелкнул пальцами Чэнь Цзюэ.
Попрощавшись с Лян Мэнцзя, мы с Чэнь Цзюэ вернулись в общежитие для персонала.
Открытие было поистине поразительным. Охранники ни разу не упомянули о слепоте Чжу Кая. Однако почему они так поступили? Может ли его проблема со зрением быть как-то связана с тем, что творится в больнице? По дороге к общежитию Чэнь Цзюэ не разговаривал, а лишь сосредоточенно размышлял над этим вопросом. Такая уж у него привычка: столкнувшись с трудностями, будь это детали дела или нерешаемая математическая задача, он замолкает, и лишь слышно, как вращаются шестеренки у него в голове.
Для меня вообще не имело значения, был Чжу Кай слеп или нет, и я не понимал, почему Чэнь Цзюэ так озабочен этим вопросом. Гораздо важнее для меня было то, что Лян Мэнцзя рискнула всем, чтобы помочь нам. Если я ей не симпатичен, зачем бы она пошла на такие жертвы ради нас? Это же нарушение правил, и оно могло стоить ей работы! Чем больше я об этом думал, тем больше меня переполняло волнение. Я чувствовал, что тридцать лет одиночества вот-вот подойдут к концу. Женившись, я смогу съехать из нашего дома с привидениями и жить вместе с любимым человеком.