Убийство Принца Оборотня

Сагер Клэр

Я добавила еще один палец, обводя кончиками обоих свой клитор, прежде чем скользнуть ими внутрь.

Это было похоже на момент, когда музыка на одном из моих выступлений ускорилась, и я крутилась быстрее, жестче, глядя на публику так, словно мое вращение вышло из-под контроля. Но, конечно, я всегда контролировала обруч, свое тело.

За исключением этого момента, я не была так уверена.

Не тогда, когда я извивалась все сильнее и сильнее. Не тогда, когда я не могла оторваться от золотого взгляда, поглощающего меня с такой

интенсивностью, это было похоже на еще одну ласку. Не тогда, когда его манипуляции с губкой были медленными и твердыми, намекая на опытное прикосновение, но в то же время отрицая тепло его кожи.

Я контролировала ситуацию. Я делала это. Его одержимость была моей. Я была тем, кто удерживал его здесь, пленял.

Теперь я вращалась с головокружительной скоростью, музыка нарастала до крещендо. Моя кожа горела. Мои вдохи были хриплыми. Хныканье сопровождало каждый вздох.

Пульсация между моих ног была опустошающим барабанным боем, который пронесся по моим венам, нервам, всему моему существу. Мой крик эхом отразился от кафельных стен, когда я кончила.

Он улыбнулся.

— Все, питомец. Теперь хватит.

Толчки все еще сотрясали меня, я нахмурилась, глядя на него. Только один оргазм? Большей награды я, по-видимому, не заслуживала. Стиснув зубы, я убрала руку и положила ее на край ванны.

Глубокие вдохи. Мне нужно было вернуться на землю, если я не собиралась, чтобы мне позволили кончить снова.

Тем не менее, глубокая, горячая боль оставалась внутри, требуя большего.

— Такая злая. — Он усмехнулся и убрал волосы с моего лба. Его когти задели мою кожу головы, когда он зарылся пальцами в мои волосы. — Интересно, смогу ли я успокоить этот темперамент.

Отложив губку, он прижал другую руку между моих грудей, и я дернулась от контакта кожа к коже, в котором мне было отказано, когда он мыл меня. Его прикосновение, восхитительно обжигающее, скользнуло по моему животу. Мышцы там напряглись, когда он приблизился к моей вершине.

— Откройся для меня. — Его хвост скользнул по задней стороне моего колена, направляя мою левую ногу вверх по краю ванны.

С другой стороны, я перекинула правую ногу, чтобы соответствовать, сердце колотилось в восхитительном и ужасном предвкушении.

Его рука замерла, и он перевел взгляд на меня.

— Скажи мне остановиться, Зита. Скажи мне, что ты не хочешь этого.

Это был просто вызов. Победить его в игре, в которой мы играли.

— Нет. Прикоснись ко мне, Сефер. Вознагради своего питомца. — Я одарила его резкой улыбкой, которая ясно давала понять, что я приму все, что он даст, и не отступлю. Это была всего лишь часть того, просто…

Его шелковистое прикосновение скользнуло между моих складочек, и все мои оправдания разлетелись, как стая вспугнутых птиц.

Как бы ни было приятно прикасаться к себе, это было лучше. Сладкий трах, так намного лучше.

Я ненавидела это. Любила

это. Хотела этого. Хотела убежать от этого. Нуждалась в этом.

Я никогда не чувствовала этого, когда кто-либо из моих клиентов прикасался ко мне. Или когда Эрик трахал меня.

Это всегда было просто. Физически. Плоть от плоти.

Это было ужасно, и замечательно, и сложно, и это был гребаный беспорядок, который я разгребала.

Он погладил мой клитор с твердым нажимом, на его губах снова появилась эта интимная улыбка, в нескольких дюймах над моими.

Я сильнее прикусила губу, сопротивляясь звукам, зарождающимся в моей груди, хотя и знала, что это проигранная битва.

— Не сопротивляйся этому, маленькая птичка. — Его пристальный взгляд прошелся по мне, когда один клык сверкнул в кривой усмешке. Один палец проник внутрь, и я проиграла битву, выгибая спину, эхом отдаваясь крику. Его зрачки расширились.

— Зачем ты это делаешь? — Я могла бы понять, если бы он трахнул меня или заставил сосать свой член. Но он все еще был полностью одет и не подавал никаких признаков получения удовольствия — по крайней мере, пока.

— Потому что ты можешь кончить сильнее этого. — Со следующим толчком он добавил еще один палец, толщина которого была ближе к той растягивающей полноте, которой я так жаждала.

Каждый вдох разрывал меня надвое, но мне удалось выдавить:

— Не только это… все это… Сегодня… Быть добрым ко мне.

Он сжал губы и слегка нахмурился.

— Когда ты рухнула в снег… — Он выдохнул, плечи опустились, складки между бровями углубились. — Я думал, ты умрешь. И я понял, что не хотел этого.

Он продолжал этот толчок двумя пальцами, обводя большим пальцем мой клитор, заставляя удовольствие греметь у меня в ушах. Удивительно, что я все еще могла слышать его.

— Так что теперь я забочусь о тебе, как ответственный хозяин. — Его рука сжалась в кулак в моих волосах, оттягивая мою голову назад, притягивая меня еще сильнее.

Я вцепилась в край ванны, как будто цеплялась за здравый смысл.

— Я не собираюсь кончать ради тебя.

Я стиснула зубы и уставилась на него, пытаясь представить тучного, больного посетителя, который однажды пытался изнасиловать меня за ужином. Но Сефер ворвался в мою фантазию, вырвав горло мужчине, прежде чем трахнуть меня на столе, измазав меня едой и кровью, а затем слизав это.

— Я никогда не приду за тобой.

Но, черт возьми, я была близка к этому.

— Это восхитительно, что ты думаешь, что у тебя есть выбор. Ты забываешь — ты принадлежишь мне. Вся ты.

Затем он наклонился ко мне, и его губы завладели моими, когда он ввел в меня третий палец.

Черт. Это было так много. Слишком много. Сладкая боль, которая скользнула внутрь, растянула и раздвинула мои границы, когда его язык проник в мой рот, заявляя, что это его, красноречивее любых слов.