Убийство Принца Оборотня

Сагер Клэр

Я выставила колено вперед, отодвигая камни с дороги.

Рорк фыркнул, стукнув кулаком по столу.

— Она жульничает. Послушай, она…

— Я прекрасно понимаю, что она делает. — Сефер говорил спокойно и вздернул подбородок. — Руки и колени, птичка. Поднимай с каждым шагом. Или я заставлю тебя заниматься этим весь день.

Стиснув зубы, я мило улыбнулась ему. Возможно, теперь, когда вернулась его королевская колючесть, жизнь стала бы легче переносить. Несмотря на то, что он не убивал Зиннию, у

меня все еще было много причин ненавидеть его.

Много.

Я наклонилась вперед, когда прохладный воздух поднялся по моим бедрам в крошечном листе платья. Были шансы, что кто-нибудь заглянет под подол, пока я буду ползти. Он спланировал это дополнительное измерение моего унижения. Ну и хрен с ним, мне было все равно.

Правую руку я просунула в промежуток между камнями, но для левой такого промежутка не было. Глубоко вдохнув, я перенесла вес тела на ладони.

Бриллианты вонзились в мою плоть.

Потребовалось еще несколько долгих вдохов, но я смогла это выдержать.

Сглотнув, я подняла одну ногу и руку и сделала свой первый шаг вперед. Камень побольше застрял у меня под коленом, и сколько бы я ни пыталась убрать его с дороги, прежде чем снизить вес, он не сдвинулся с места.

Нет другого выбора, кроме как двигаться дальше.

Это был всего лишь бриллиант, относительно небольшой, но ощущение было такое, словно стоишь коленом на острие кинжала.

Принц поерзал на своем стуле, отодвигаясь от его спинки, и наклонился немного ближе, как будто желая уловить каждый намек на мою боль.

Я стиснула зубы, сдерживая звук, сжимающий мое горло, чтобы не вырваться наружу.

Я не доставлю ему такого удовольствия.

Я ухватилась за это, когда делала свой следующий шаг, за мысленное заклинание, которое помогало мне сосредоточиться.

Я не буду. Я не буду. Я не буду.

У меня защипало глаза, когда камни вонзились в колени и ладони, пронзив каждый нерв, словно дюжина ударов молнии.

Когда я сделала следующий шаг, ужасное осознание поползло вверх по моему позвоночнику. Большой бриллиант в моем колене не отпал, когда я подняла его — он застрял у меня в коже. Мое дыхание участилось в гротескном предвкушении.

Я не буду. Я не буду. Я не буду.

Когда я поставила колено на пол и перенесла на него свой вес, алмаз вонзился глубже.

Я цеплялась за свое пение и продвигаласб вперед.

На пятом шаге — том самом, который снова понес этот большой камень вперед и еще глубже вогнал его в мое бедное колено, — между моими стиснутыми зубами раздался шипящий звук.

Принц улыбнулся и откинулся на спинку стула. Но его глаза не сияли от удовольствия от моей боли — не так, как тогда, когда он упивался моими бесконечными

оргазмами прошлой ночью.

Я продолжала идти вперед. Я больше ничего не могла сделать. Просьба о пощаде ни к чему меня не приведет, и я не дам ему этого триумфа.

Каждый шаг отдавался в моих костях, пока я не добралась до его ног, дрожа, с окровавленными руками, коленями и голенями. У меня перехватило дыхание, и потребовалось несколько вдохов, прежде чем я смогла поднять голову и встретиться с ним взглядом.

Но он не выглядел торжествующим, даже когда ухмыльнулся и придвинул ногу ближе.

— Поцелуй мои сапоги.

— Сефер. — Это был голос Селестины, прорезавший необычную тишину десятков людей, наблюдавших за происходящим, затаив дыхание. — Ты…?

Он заставил ее замолчать, щелкнув хвостом.

— Мои сапоги, — выпалил он.

Это не могло быть хуже, чем ползать или осознавать, что я сделала все это напрасно. Я наклонилась. Я поцеловала. Я позаботилась о том, чтобы размазать немного своей крови по блестящей коже, когда схватила его за лодыжку.

— Приемлемо. Теперь садись сюда. — Он указал на свое бедро.

Когда я встала, меня охватил тошнотворный озноб. Выпрямление суставов открыло новые пути для распространения боли по нервам, и она запульсировала во всем моем теле.

Я села ему на бедро. Теплая рука, обнявшая меня за талию, прогнала озноб, но это было сделано не для утешения, а просто для утверждения.

Когда он смахнул бриллианты, врезавшиеся в мою кожу, по мне пробежала дрожь. Его хватка на моей талии напряглась, возможно, это было непроизвольное движение, чтобы не дать мне упасть с его колен.

Затем, как ни в чем не бывало, он принялся за свой обед.

Хотя все внутри меня изменилось, катастрофический сдвиг реальности, я продолжала упрямо сексуализировать каждый кусочек, которым он меня кормил. Я лизнула подушечку его большого пальца, позволив его когтю коснуться моей губы, слизывая соус с его пальцев.

На тот момент упрямство было всем, что у меня было. И это была маленькая вспышка победы — увидеть голод в его глазах, который не имел ничего общего с едой.

Это были смутные ощущения комфорта, вроде уколов его когтей в мою талию.

Я потерпела неудачу, и мне нужно было начинать все сначала. Только теперь я понятия не имела, кто убил Зиннию, и я была поймана в ловушку как питомец принца.

Он поднес бокал к моим губам. Вцепившись в его рубашку, чтобы сохранить равновесие, я залпом выпила ягодное вино с глубоким, темным вкусом, который соответствовал его пурпурно-черному цвету.

— Теперь я понимаю, маленькая ведьма. Ты думаешь, что это игра. Возможно, даже та, в которой ты сможешь победить.

Мурашки побежали по моей коже от его горячего дыхания у моего уха.