Убийство Принца Оборотня
Шрифт:
Факт моей наготы был ничем по сравнению с захватывающим дух ощущением бегства с суши. Я смеялась над существами внизу, застрявшими на земле. Я позволила мрачной музыке овладеть мной, командовать мной, как будто мы были партнерами по танцу, а он вел.
Я играла в воздухе, летала сквозь него, занималась с ним любовью.
И по мере того, как я взбиралась все выше и выше по шелкам, я встретилась взглядом с Сефером.
Губы приоткрылись, он уставился на меня. Выражение его лица было таким открытым, что я поняла
Затем он моргнул.
И когда он моргнул, я вспомнила.
Почему я была здесь. Почему на мне не было одежды. Все, что он сделал со мной. Все, что произошло между нами.
Он, должно быть, тоже вспомнил, потому что его рот резко закрылся, выражение лица стало замкнутым, а брови сошлись на переносице.
О, мой бедный принц, ты думал, что сможешь сломить меня.
Глупый, безрассудный мальчишка.
Я улыбнулась, острее бриллиантов, по которым он заставил меня ползать, затем я перевела эту улыбку с него на десятки и десятки зрителей.
Я не знала эту музыку, но чувствовала, как она нарастает до крещендо, и я точно знала, каким ходом все закончится. Идеальная расплата за моего колючего принца.
Ноги, обернутые в шелк, я вытянула вперед, как будто летела к ним. Затем, гладкая, как вода, я пролилась по шелку, кружась из конца в конец. Я посмотрела в золотистые глаза Сефера, чтобы унять головокружение.
Из театра высосали весь воздух, пока они гадали, собираюсь ли я вовремя остановиться. Будучи фейри, они, без сомнения, надеялись, что я этого не сделаю, размышляя о том, как мое хрупкое человеческое тело будет выглядеть изломанным на сцене.
Но, конечно, я это сделала.
Ноги расставлены. Руки широко расставлены. Улыбнись во весь рот. Я остановилась как раз в тот момент, когда музыка достигла своего оглушительного пика, словно гроза, обрушивающаяся на берег.
У меня перехватило дыхание, когда я приняла эту позу и привлекла внимание всей аудитории, все смотрели на мою обнаженную киску.
Я одарила своего принца торжествующей улыбкой.
Я никогда не отступлю.
Аплодисменты оглушили меня. Волна чистого звука и лести. Она захлестнула меня, подняла, и я словно снова взлетел.
Боже милостивый, неужели это то, что другие исполнители чувствовали на сцене каждый вечер? Неужели это то, чего мне не хватало?
Все еще в шелках, я поклонилась, получая извращенное удовольствие от пылающего взгляда Сефера. Он не хлопал. Его когти впились в подлокотники трона.
Я выиграла.
Дрогнув челюстью, он поднялся.
Аплодисменты стихли.
Очень тихо, не сводя с меня глаз, он сказал:
— Убирайтесь.
ГЛАВА 34
Я сохраняла позу, отказываясь прикрываться,
Он хотел, чтобы я выступала обнаженной, и это было именно то, что я сделала.
Как только театр опустел, он вышел на сцену, пристально глядя на меня, как тогда, когда охотился за мной.
— Ты сделала это намеренно. — Он скользнул взглядом по моему телу. Каждый его мускул напрягся, как будто он боролся с глубокой и ужасной яростью.
Это только заставило меня улыбнуться еще больше.
— Я просто сделала, как ты приказал.
Он выдохнул с рычанием, сокращая расстояние между нами. Он схватил меня за щеки и притянул мое лицо к своему.
— Ты… — Его челюсть дернулась, как будто он не знал, как закончить предложение.
— Ты заставил меня выступать обнаженной, Сефер. Что я и сделала. Ты получил именно то, что хотел.
— Неистовая… Упрямая… Гребаная ведьма. Я собираюсь… — Его дыхание участилось, когда он уставился на меня.
Я наслаждалась его раздувшимися ноздрями, жесткой хваткой, вжимающейся в мои щеки, широкими, очень широкими зрачками. Это в равной степени подогревало мою радость и гнев.
— Ты думал, что сможешь сломить меня, Сефер. Что ж, тебе чертовски не повезло. Ты выбрал не ту женщину. — Насколько я могла в его объятиях, я вздернула подбородок.
Затем он поцеловал меня.
Жесткий. Грубый. Зверский. Столкновение губ, зубов и языков. Скорее битва за доминирование, чем что-либо романтическое. Его хватка скользнула по моему горлу, но я бы не сдвинулась с места, даже если бы он отпустил меня.
Не тогда, когда эта битва была биением в моих костях, песней в моей душе.
Я прикусила его губу, достаточно сильно, чтобы ощутить железный привкус его крови, и он укусил в ответ, заставив меня взвыть от болезненного наслаждения.
Он попробовал меня на вкус, разорвал на части, озарив меня сиянием ненависти.
В какой-то момент он отпустил мое горло, и я воспользовалась возможностью, чтобы прижаться к нему, жаждая большего этого взаимного опустошения.
Слишком поглощенная поцелуем, я не поняла, что он делал что-то еще своими руками, пока он не отстранился на дюйм, хищно оскалив клыки. Его грудь вздымалась, когда он смотрел на мои запястья и колени и узлы, которые он завязал.
Я потянула. Они не сдвинулись с места.
— Ты, блядь…
Затем его глупый, ухмыляющийся рот снова оказался на моем.
Я взяла его, открылась ему, захныкала в него, когда он просунул руку между нами и провел пальцами по моему центру.
— Уже такая влажная, — пробормотал он мне в губы. — Я думаю, тебе слишком понравилось это представление, маленькая птичка. Такая извращенная. Мне это нравится. — Он рассмеялся и запустил другую руку в мои волосы, используя ее, чтобы выгнуть мое тело назад.