Убийство Серай
Шрифт:
Она выглядит пораженной. Такая красивая, тихая и пораженная, она стоит передо мной. Полураздетая. А лунный свет просачивается из большого окна. Красивая, но побежденная. Её взгляд впивается в мою душу и мне только хочется, чтобы она повернулась и ушла. Потому что я знаю, если она этого не сделает и будет давить на меня взглядом этих грустных, ранимых глаз и видом этих сухих губ, то я поддамся моменту - либо займусь с ней любовью, либо убью.
Она поворачивается и идет к двери.
Я останавливаю её.
— Сэрай, — но она не поворачивается. — Ты никогда не признавала свою
Она промолчала и закрыла дверь.
Я лежу, смотря на покрытое облаками небо, и думаю о том, что говорил ей, какую ложь я ей сказал.
Она могла хладнокровно убить. Каждая частичка меня говорила мне, что она может, она бы сделала это. В некотором смысле больно осознавать, что её невинность была украдена много лет назад, а тот факт, что у неё есть все шансы зажить нормальной жизнью, а она выбирает мою, действительно ранит.
По большому счету это трудно, потому что я почти хочу дать ей такую жизнь.
Глава 27
Сэрай
Я слушала гром и дождь уже около часа, так и не сумев заснуть. Несмотря на погоду за окном, в доме так тихо, просторно и пусто. Пусто во всех смыслах этого слова. Я лежу на прохладных простынях в большой спальне, наблюдая за темными облаками на небе через огромное окно. Я слышу волны, бьющиеся внизу, и вижу бескрайний океан в странном свете под вспышками молний на неспокойном небе.
Пусто.
Этот дом. Моя душа. Душа Виктора. Это единственное слово, подходящее к моему состоянию, к состоянию Виктора, я в это верю и верю ему больше, чем мне.
Как может кто-то вести настолько скрытную, безэмоциональную, одинокую жизнь? Когда я смотрю в его глаза, я кое-что вижу в них, и хотя это не ярко выражено, но в них что-то есть. И это что-то достаточно сильное. Я хочу понять, почувствовать, попробовать это на вкус.
Когда гром начинает стихать, удаляясь, дождь переходит в тихую морось. Я не могу больше его слышать, но могу видеть, как ручейки стекают по стеклу.
От холодного воздуха на моих голых ногах выступают мурашки, даже под одеялом, вызывая видения, как будто Виктор лежит рядом со мной и помогает согреться.
Я решаю подняться. Чувствую себя глупо и беззаботно от того, что собираюсь сделать, но мне все равно. Если он собирается завтра избавиться от меня, какая разница, чем все это обернется?
Мои голые ноги тихо ступают по деревянному полу через весь дом. Подходя ближе к двери, я делаю паузу, прежде чем открыть её. Дверь открывается, и я вхожу внутрь. Я вижу его через всю комнату, лежащего на спине, голова повернута в мою сторону. Его глаза закрыты, дыхание спокойно. Простыня покрывает только его живот и бедра, оставляя остальное тело на холоде. Я помню ранее ночью, когда он был сверху и прижимал меня к кровати, мои живот и бедра трепетали.
Я подхожу ближе, стараясь оставаться тихой, насколько это возможно, но в то же время, удивляясь тому, зачем вообще эта бесшумность. В конце концов, он все равно узнает, что я здесь, ну или что-то вроде того.
Подходя
Я снимаю футболку и бросаю её на пол.
Опускаясь на кровать, я ползу по ней и усаживаюсь на его живот. И уже через секунду мои волосы оказываются в его руках и пистолет приставлен к моему подбородку, давя на шею так сильно, что боюсь, если я двинусь, то сломаю её. Я не произношу ни слова, но не боюсь. Я точно не знаю, убил бы он меня или нет, но в любом случае, мне не страшно.
Он давит на кожу сильнее, и я чувствую, как холодное дуло пистолета опускается к середине моей шеи. Больше того, я чувствую твердость между ног, и пистолет опускается ниже.
— Если ты собираешься бросить меня, — шепчу я, не смотря ему в глаза. — Тогда дай мне хоть это.
Он задирает мне голову больше. Пистолет на этот раз оказывается у моего желудка.
— Я никогда не была с мужчиной, с которым хотела быть, — говорю я. — Я хочу быть с тобой. Только раз. Хочется знать, каково это - быть под контролем.
Он сомневается, я ощущаю это в теплоте его кожи, напряженности в движениях. Затем пистолет начинает давить сильнее, и я чувствую, будто мои волосы останутся в его руках. Но потом он смягчается, ослабляя хватку, позволяя моей шее передохнуть. Теперь мне видны его глаза, смертельно вглядывающиеся в меня, и все же такие соблазнительные, хотя и знаю, что он делает это не нарочно.
— Тебе не следует здесь находиться, — шепчет он.
Я чувствую его взгляд на себе, скользящий по моему телу, голым грудям, вниз к бедрам, которые обхватывают его.
— Мне все равно.
Его взгляд возвращается к моему лицу, изучая изгиб моих губ. Затем я замечаю что-то в его глазах, нечто жуткое, невиданное мной ранее, и мое тело напрягается. Он изучает меня, словно я нечто разрушительное и меня стоит незамедлительно убить. Несмотря на растущий страх, я продолжаю хотеть быть рядом с ним, застряв в его беспощадных руках убийцы.
Не выпуская меня, он поднимается с кровати, рука, сильно сжимающая волосы, прижимается к плечам. Я сижу на его коленях, мои голые груди касаются его, что греет мою кожу именно так, как я представляла. Я могу сказать, что он абсолютно голый под тонкой простыней, что разделяет нас.
— Если ты хочешь убить меня, то давай.
Его губы приближаются к моим.
— Но если ты это сделаешь, — говорю я, хрипя.— То позволь сперва побыть с тобой, пожалуйста.
Мои глаза закрываются сами собой. Я жду того, что будет дальше. Смерть или секс - мне все равно. Мое тело напряжено, сердце бьется так быстро, что я чувствую его отголоски у себя в голове и пальцах. Затем я ощущаю его губы на своих и расслабляюсь. Но когда я чувствую прикосновение холодного металла к моему виску, то медленно открываю глаза, чтобы посмотреть на него.