Убийство Серай

Редмирски Дж. А.

— Тогда позволь мне поговорить с ним.

— Ты сделала достаточно, — выкрикивает Николас.

Глава 40

Виктор

Клиент опаздывает. Опоздание составляет пять минут, но даже одна минута для человека, которого Николас описал как «щепетильный», это выглядит странным. Еще две минуты и я уйду.

Я наблюдаю за людьми, проходящими мимо; изучаю их, начиная с одежды, заканчивая их манерой разговора с собеседниками. Неужели они и правда туристы и жители города? Или они приманка? Шпионы? Никогда нельзя

быть слишком осторожным. Все может оказаться подставой, как на любой миссии, но данная ситуация вызывает чувство неуверенности… Стоп… Я вспоминаю свой разговор с Николасом: «Встреча с ней произойдет на улице Сауз Спринг, 639.Она будет одета в белую блузку с серебряной брошью в виде бабочки на левой груди. Будь там в час тридцать». «Это меньше, чем через час», — замечаю я. «У тебя полно времени, чтобы добраться туда из отеля».

У меня полно времени, чтобы добраться из отеля… Я сжимаю обеими руками руль, мои мысли за секунду меняются. Откуда Николас мог об этом знать? У него не было информации, где именно в Лос-Анджелесе мы с Сэрай остановились. Он не мог знать, что у меня получится за такое время приехать по указанному адресу. Разве что он точно знал, где мы.

Сэрай

— Николас, если ты убьешь меня, то превратишь своего брата во врага, — мое горло пересохло, словно наждачная бумага, мои легкие сжимаются. — Если то, что ты говоришь, правда и судьба Виктора решена, тогда зачем убивать меня? — Я пытаюсь не показывать в своем голосе отчаяние и страх. — Это ничего не решит.

Он не хочет меня убивать. Не знаю почему, может из-за слов, что иначе Виктор станет его врагом, или Николас просто в замешательстве, но так или иначе, это единственное, что в данный момент оставляет меня в живых.

— Смотри, что ты наделала! — он показывает мне пистолет, его хватка настолько сильна, что костяшки пальцев побелели.

Он двигается вперед. Я двигаюсь назад.

— Николас… пожалуйста, — умоляю его я. Не хочется в него стрелять. Знаю, что он, скорее всего, выстрелил бы в меня, но я не хочу застрелить его.

Гнев вспыхивает в его глазах мгновенно, и он демонстративно поднимает подбородок, клацает зубами, суживает глаза.

Он точно хочет убить меня.

Дверь распахивается, и я слышу выстрел, прозвучавший ровно тогда, когда в номер врывается Виктор. По комнате проносится звук еще одного выстрела, а Николас бежит к Виктору, чтобы не дать случиться непоправимому. Пуля проносится в шаге от меня и впечатывается в стену. Оружие выскальзывает из моих рук, и я опускаюсь на колени. Я не сразу осознаю, что ранена и как только понимание произошедшего приходит, жгучая боль пронизывает мой желудок. Теплая кровь разливается по ткани моего платья. Я ложусь на бок, крепко зажимая рану.

Стол передо мной начинает качаться, когда Николас и Виктор облокачиваются на него. Моя небольшая шкатулка с драгоценностями выпадает и ударяется об пол. Застежка ломается и украшения рассыпаются. Виктор, находясь сверху, сыплет удары по Николасу ровно до того момента, когда стол не выдерживает их веса и запрокидывается на бок, отправляя обоих мужчин на пол. Напольный светильник за стулом

падает вслед за столом, выдергивая шнур из розетки на стене, а лампочка разлетается на куски.

Теперь Николас сверху, постоянно нанося удары по лицу Виктора, но последний дотягивается до горла и хватает его, швыряя брата обратно на пол. Виктор встает и ударяет Николаса по лицу, прежде чем направиться за пистолетом.

Через секунду он стоит над сдавшимся телом брата с дулом, направленным в лицо.

— Виктор, не убивай его, — удается закричать мне сквозь боль.

На мгновение он теряется в своей ярости, а затем смотрит на меня.

— Он пытался убить тебя, — говорит Виктор в замешательстве, словно не может поверить в мои слова.— Он подстрелил тебя.

Я сильнее прижимаю правую руку к ране, и кровь просачивается между пальцами. В теле начинает ощущаться слабость.

— Виктор, это твой брат. Он здесь, потому что просто пытается тебя защитить.

Виктор бросает взгляд то на меня, то на Николаса. Мы оба беспощадно лжем, находясь в противоположных частях комнаты. Его лицо искажено от противоречий, боли и тем, что мне трудно понять в силу отсутствия брата или сестры. Я не знаю такого рода любовь. Может быть, даже Виктор не знал, до этого момента.

Я пытаюсь приподнять голову, но слаба настолько, что просто остаюсь лежать на грязном ковре.

— Николас - это все, что у тебя есть, все что осталось, — продолжаю я. — Я бы все отдала за то, чтобы кто-то также заботился обо мне. Всё.

В комнате стало очень тихо. Я вижу глаза Виктора, затуманенные… я не уверена. Он вообще на меня смотрит? Мне как будто слышится голос Николаса, но звук выходит приглушенным и далеким от моих ушей. Теперь перед моим взором потолок. Только потолок. Тысячи крохотных трещин замечаю я на нем, и он словно давит на меня. Становится жарко. Что это за тепло, которое ощущается как одеяло, которым меня накрыли?

— Сэрай? — слышу я голос, но кому он принадлежит, не скажу.

Все что могу видеть - это темноту. Я пытаюсь приподнять веки, но они слишком тяжелые.

Снова слышится голос и боль проносится по телу, когда меня поднимают на руках. Я пытаюсь кричать, но вряд ли кто-то может услышать меня…

Но я пытаюсь кричать…

Глава 41

Я чувствую себя так, словно проспала несколько дней. Серия одинаковых образов и голосов вокруг меня всегда звучат успокаивающе. И все эти образы нереальны, потому что все, кого я вижу, уже умерли. Хавьер, Изель. Лидия. Саманта. Моя мать. Они проходят мимо меня молчаливо и задумчиво, будто меня даже нет здесь. Я могу дотронуться до волос моей мамы, когда она проходит рядом. Должно быть, это сон.

Но сон медленно исчезает, и я начинаю отчетливо слышать странные незнакомые голоса. Я словно застряла в своем собственном разуме, а он забыл, что контролирует тело. Ведь я не могу пошевелиться. Ни глазами, ни губами, ни руками. Я даже не могу сказать дышу ли самостоятельно. Но больше всего думаю о голосах, насколько отчетливее они становятся. Я пытаюсь сконцентрироваться на произносимых словах, но дальше звука зайти не получается.

По крайней мере, пока в отдалении не слышу голос Виктора.