Убийство в частной лечебнице
Шрифт:
Аллейн услышал, как захлопнулась дверь. Повернув от Кэтрин-стрит к Букингемским воротам, он стал насвистывать песенку Офелии:
Он убит и умер, леди,
Он на небесах.
Поросла травой могила,
Камень в головах.
Глава 7
Вскрытие
Понедельник, пятнадцатое. Вторая половина дня
— Все терзают меня «насчет П. М.», — пожаловался старший инспектор Аллейн инспектору Фоксу в понедельник, — а я не могу взять в толк, идет ли речь о премьер-министре
— Должно быть, — сухо сказал Фокс. — Как движется дело?
— Оно еще не дозрело до того, чтобы называться делом. Пока что это всего лишь гадкая мыслишка. Как вам известно, леди О'Каллаган потребовала расследования и угрожала обратиться к П. М. Однако коронер приказал провести расследование, заседание по которому было открыто в субботу и отложено из-за вскрытия, которое наш П. М. полностью одобрил. Чувствуете, как все запутано?
— Я понял, что вам не по себе, шеф.
— Фокс, когда вы называете меня «шеф», я сам себе кажусь помесью услужливого шофера такси и этих молодчиков из гангстерских фильмов, громил с сигарами и угрожающими челюстями.
— Ладно, шеф, — невозмутимо откликнулся Фокс. — Большое дело, — добавил он серьезно.
— Так и есть, — сказал Аллейн. — Я охотно признаю, что по поводу расследования я нервничал. Я бы выглядел замечательно глупо, если бы все повернулось в другую сторону и не было бы никакого вскрытия.
— Это запросто могло быть. Филлипс сделал все от него зависящее, чтобы воспрепятствовать вскрытию.
— Вам так показалось?
— Ну а вам?
— Да, похоже на то. Определенно.
— Разумеется, — медленно сказал Фокс, — невиновный в его положении сам хотел бы, чтобы было произведено вскрытие.
— Нет, если только он считал, что прикончил его кое-кто другой.
— О-о-о… — задумался Фокс. — Это мысль, сэр…
— Это единственная идея, которая пришла мне в голову, возможно, это глупость. А что вы скажете о показаниях старшей сестры? Сестры Мэриголд?
— Ее я и вовсе не мог понять, это факт. Она вроде как обрадовалась, что будет следствие. И явно ополчалась на любую критику в адрес сэра Джона Филлипса.
— Она высказала пару очень едких замечаний в адрес второй сиделки — сиделки Бэнкс.
— Да. И это тоже, сэр, меня настораживает — что-то нечисто. Никакой реакции, когда речь шла о Харден, но стоило упомянуть сиделку Бэнкс…
— Она шипела, как персидская кошка, — сказал Аллейн. — Я согласен: «нечисто» — самое подходящее слово, Фокс.
— Свидетели-медики в таком деле, как это, сэр, очень действуют на нервы, — размышлял вслух Фокс. — Они занимают круговую оборону, так сказать. Стоят друг за дружку.
— Вот как раз этого они, на мой взгляд, и не сделали. Я только что прочел стенографический протокол расследования, и меня тут же поразила одна вещь: вся эта компания из лечебницы словно играла в салки впотьмах. Точнее сказать, перетягивала канат в темноте. Они бы и рады стянуться вместе, да не знают, куда тянуть. Вот протокол. Давайте-ка его проработаем, хорошо? Где ваша трубка?
Они закурили. Аллейн подтолкнул копию стенографического отчета к своему подчиненному.
— Сперва идет совершенно недвусмысленный рассказ об операции. Филлипс сообщил, что сэр Дерек О'Каллаган, с приступом острого аппендицита при прорвавшемся аппендиксе, был доставлен в клинику на Брук-стрит. Он обследовал пациента и рекомендовал немедленную операцию, которую, по настоянию леди О'Каллаган, взялся выполнить сам. Был обнаружен перитонит. Анестезиологом был доктор Робертс, которого привлекли к операции, поскольку их обычного анестезиолога не оказалось на месте. Филлипс утверждает, что Робертс действовал со всей мыслимой осторожностью, так что с этой стороны, по его мнению, нет никаких погрешностей. Томс, его ассистент, согласен с этим. Согласны и сестра Мэриголд, и две сиделки. До начала операции Филлипс сделал инъекцию гиосцина, что он всегда делает при всех своих операциях. Для этой инъекции он воспользовался принесенной с собой таблеткой, сказав, что предпочитает таблетки готовому аптечному раствору
— Ну, — сказал Фокс, — пока что они сходятся в показаниях.
— Да, но вы заметили, что, стоило нам подойти к тому моменту, как Джейн Харден принесла шприц с сывороткой, как они ее кратко называют, они все начинали осторожничать. Она сама выглядела весьма бледно, когда коронер спросил ее об этом. Вот, пожалуйста:
Коронер. Как я понимаю, вы принесли шприц с сывороткой доктору Томсу?
Сиделка Харден (после паузы). Да.
Коронер. При этом не было никакого необычного промедления или чего-нибудь в этом роде?
Сиделка Харден. Я… я замешкалась на миг. Шприц был уже наполнен, и я остановилась, чтобы убедиться, что это тот самый.
Коронер. А вы что, не ожидали, что шприц уже подготовлен?
Сиделка Харден. Я не была уверена. Я… я не слишком хорошо себя чувствовала и на момент замешкалась… тут сиделка Бэнкс сказала, что это большой шприц, и я принесла его доктору Томсу.
(Сэр Джон Филлипс, снова вызванный как свидетель, сказал, что промедление не имело никакого значения. Сиделка Харден плохо себя чувствовала и затем упала в обморок.)
Коронер. Как я понял, вы были лично знакомы с покойным?
Сиделка Харден. Да.
Аллейн отложил протокол.
— Вот вам инцидент, — сказал он. — Вроде бы совершенно естественный, абсолютно незначительный, но среди наших свидетелей-специалистов сразу почувствовалось очень высокое напряжение, на это стоит обратить внимание.
Он немного выждал и потом медленно сказал:
— Это происшествие никогда бы не вылезло на свет божий, если бы не Томс.
— Я это заметил, сэр. Мистер Томс проговорился о нем, когда давал свои показания, а потом у него был такой вид, словно он пожалел, что сказал об этом.
— Да, — сухо произнес Аллейн.
Фокс настороженно посмотрел на него и продолжал:
— Девушка, наверное, была в страшно измотанном состоянии, если учесть то, что мы знаем. Вот перед ней лежит тот самый человек, которому она писала, тот, с которым она, насколько нам известно, завела роман. Она рассчитывала на какие-то постоянные отношения, по крайней мере, если судить по ее письму; когда же ничего из этого не вышло, она заявила, что готова его убить, — и на тебе, вот он.