Убийство в ЦРУ
Шрифт:
— Вы с ним знакомы?
— Нет, но познакомлюсь.
— Он добрый малый и приличный адвокат, но вы только время потеряете. Хотчкисс получил агентство как оставшийся в живых партнер. Извините, Коллетт, мне надо поработать над справкой.
— Этому просто невозможно поверить! — воскликнула Коллетт, качая головой и понимая, сколь беспомощно патетичны ее слова.
— Жизнь — дорожка скоростная, — заметила Кэрол Джеффин.
— Как у Дэйвида в семье, держатся? — спросила Коллетт.
— Все как полагается, наверное. Боже, какой же он был молодой! — Сент-Джон зарыдала и ушла в туалет.
Коллетт вновь
— Этого не может быть, — заявила Кэйхилл. — Барри никогда не подписала бы соглашение с Хотчкиссом, которое делало бы его полноправным партнером, к кому переходило бы все агентство, если она умрет.
— Я тоже так полагаю, мисс Кэйхилл, но документы на вид действительно в полном порядке. Говоря откровенно, я не могу предпринять никаких дальнейших шагов без обращения со стороны семьи. Им следовало бы оспорить соглашение, добиться графологической экспертизы, чтобы удостоверить подлинность подписи; выяснить все связанное с данной сделкой.
— Вся семья — это ее мать.
— Я знаю. И говорил с нею сегодня утром после того, как услышал о Дэйвиде Хаблере.
— И?
— Она заявила, что слишком стара, чтобы впутываться во что-либо подобное.
— А что, если семья Дэйвида? Ведь Барри в завещании позаботилась о нем. Не будет ли в их интересах разобраться с Хотчкиссом?
— Вероятно, нет. Барри не оставляла ему агентство. Она просто указала, что в течение пяти лет Хаблер должен получать вполне определенное компенсационное содержание. Кроме того, она оставила ему страховку ключевой фигуры фирмы, пятьдесят тысяч долларов.
— Кто получит их теперь, когда он мертв?
— Агентство.
— Хотчкисс.
— В конечном итоге, хотя и не прямо. Страховые деньги идут в корпоративную казну. А корпорация — это он.
Коллетт со злости стукнула кулаком по телефонной будке.
— Вначале ее, теперь Дэйвида. Не думаете ли вы?..
— Не думаю ли, что Хотчкисс мог убить Дэйвида? Как можно такое подумать, мисс Кэйхилл?
— А я могу. И думала.
— Ну, знаете ли, мне кажется, что вы… а как же тогда Барри? Она ведь умерла по естественным причинам.
Кэйхилл с трудом поборола в себе желание рассказать адвокату, что Барри умерла не по естественным причинам, что ее убили. Сдержавшись, она сказала лишь:
— Рада была возможности переговорить с вами, мистер Вейнер.
— Подождите минуточку. Если вы отыщете какие-либо сведения касательно этого дела, звоните мне в любое время дня и ночи. — Он продиктовал ей свой домашний телефон, она притворилась, что записывает его, сама же пальцем не шевельнула. Знала: ни домой она ему звонить не станет, ни в его контору больше не позвонит. Деловая сторона жизни Барри Мэйер ее не интересовала, если только Марк Хотчкисс не был причастен к обеим смертям. В чем она сомневалась. Вейнер был прав: Хотчкисс не из того теста сделан.
Все ж оставался вопрос: чем он прельстил Мэйер, что она согласилась подписать столь обязывающее партнерское соглашение? Может, было у него что занести у нее над головой? Тогда что? Ой, не туда
Это вызвало у нее в голове целый рой других мыслей, которые занимали ее на всем пути до квартиры Уитли, и она даже остановилась у книжного магазина, чтобы купить путеводитель по Британским Виргинским островам.
Знал ли Эдвардс, на кого она работает?
Вот одна из самых больших сложностей при прослеживании жизненного пути Мэйер накануне ее смерти: кто о чем знал? Толкер знал. Следует предполагать, что и Эдвардс знал. В его послании, записанном на автоответчик в Будапеште, нет никакого намека на это, не прозвучал он и в их кратком разговоре по телефону сегодня утром. Все равно: он знал! И действовать надо, исходя из такой предпосылки.
Все тяжелее давило на нее осознание того, сколь безнадежно наивно она вела себя в этом деле. Ни разу не поставила она под сомнение мотивы действий таких людей, как Джо Бреслин, Хэнк Фокс, Стэн Подгорски, и всех прочих, с кем у нее сложились отношения «как у отца с дочерью». Факт остается фактом: все они отвечали более высокому предназначению, чем того требовали нужды и будущее лично Коллетт Кэйхилл. Они были людьми Компании, абсолютно способные продать и предать кого угодно во имя торжества дела, ради которого их наняли, или для сохранения собственной карьеры, привычного им образа жизни. «Черт побери, — бормотала она, поставив машину на стоянку и направляясь к квартире брата Верна Уитли, — как же я это ненавижу!»
Впрочем, все волнения были забыты после того, как она час корпела над путеводителем и составлением вопросов Эрику Эдвардсу по поводу ее «отдыха». Когда она закончила, уже перевалило за полдень. Кэйхилл позвонила в контору Мэйер узнать, нет ли чего нового про похороны Дэйвида.
— Сугубо приватные, — сообщила ей Сент-Джон. — Только в семейном кругу.
— Почему?
— Потому что таково их желание.
— Кто входит в семейный круг?
— Мать с отцом, сестра, которая прилетает из Портленда, двоюродные братья и, полагаю, еще кто-нибудь.
— Вы ведь тоже для него были семьей, во всяком случае, частью ее.
— Коллетт, я всего-навсего тут работаю. Вон в кабинете Барри сидит какой-то тип, который странно выражается и носит желтые подтяжки. Парня, лучше которого я мало кого знала в своей жизни, нынче хоронят. Тони полирует свои справки, будто это президентские послания «О положении в стране», а Кэрол только и думает, в какой дискотеке нынче вечером подберется лучшая коллекция сексапильных мудозвонов. Мне пусто без Дэйвида. Я бы поехала туда, если б они позвонили. Понимаете, Коллетт?
— Разумеется. Сочувствую. Я могу звонить?
Послышался безрадостный смех.
— У-в-а-ж-ь-т-е, — протянула Сент-Джон. — Звоните хоть каждый день, проверяйте, жива ли я еще.
Коллетт повесила трубку и обхватила себя руками: от последнего замечания Сент-Джон у нее дрожь пробежала по всему телу. Двое мертвых на одну контору. Осознание этого побудило ее начать заново обдумывать все произошедшее. Может, смерть Барри Мэйер не имеет абсолютно и однозначно ничего общего со шпионами и правительствами. Может, за ней стоит коммерция — просто и ясно. Может быть… может быть…